Атлант расправил плечи. Часть II

— Я все думаю о той ночи, когда Нэту Таггерту сказали, что он должен отказаться от моста, который строил. Моста через Миссисипи. Ему отчаянно не хватало денег, потому что люди боялись моста, называли его непрактичным проектом. Утром ему сообщили, что пароходная компания подала на него в суд, требуя разрушить мост, угрожающий благосостоянию общества. Три пролета моста уже возвели. В тот же день городская банда напала на мост и подожгла деревянные леса. Его рабочие сбежали: одни испугались, других подкупила пароходная компания, а большинство — из-за того, что он неделями не платил им жалования. В течение всего дня он получал сообщения о том, что люди, подписавшиеся на акции «Таггерт Трансконтинентал», один за другим отказываются от них. Ближе к вечеру комитет из представителей обоих берегов, его последняя надежда, пришел к нему. Все произошло прямо там, на строительной площадке, на берегу, в старом вагончике, где он жил. Через открытую дверь виднелись почерневшие руины, деревянные обломки еще дымились вокруг покореженных стальных конструкций. Нэт пытался договориться с банками о кредите, но контракт не был подписан. Члены комитета сообщили ему, что он должен бросить это дело, будучи уверены, что Нэт проиграет процесс, и тогда мост сразу разрушат.

Если он добровольно согласится бросить мост и переправлять своих пассажиров через реку на баржах, как поступают другие железные дороги, контракт будет подписан, и он получит деньги на продолжение строительства дороги на запад на другом берегу реки. Если же нет, ссуды не будет. «Каков ваш ответ?» — спросили его. Не сказав ни слова, он порвал контракт пополам, протянул им и вышел. Нэт пошел на мост, по пролетам, к последним опорам. Опустившись на колени, он взял инструменты, брошенные рабочими, и принялся сбивать обугленные головешки со стальных конструкций. Главный инженер строительства увидел его с топором в руках, в одиночку работавшего над широкой рекой, и солнце садилось у него за спиной там, на западе, куда шла его дорога. Нэт работал всю ночь. К утру он продумал свой план действий: найти людей, незаинтересованных, с независимым мнением, увлечь их проектом, достать денег, закончить мост.

Она говорила спокойно и тихо, глядя вниз на пятно света, подрагивавшее в жидкости, когда она наклоняла стакан. Лишенный эмоций голос звучал с настойчивой монотонностью молитвы:

— Франсиско… если он сумел пережить ту ночь, имею ли я право жаловаться? Важно ли, что я сейчас чувствую? Нэт построил мост, я должна сохранить его для Нэта. Я не могу его бросить, как бросила мост «Атлантик Саусерн». Мне кажется, что Нэт знал об этом в ту страшную ночь, один на реке… Нонсенс, конечно, но я так чувствую: если я позволю этому случиться, то предам и его, и каждого, кто знает, что пережил в ту ночь Нэт Таггерт. Я не могу его предать.

— Если бы Нэт Таггерт был жив сейчас, что бы он сделал, Дагни?

Слова вырвались у нее против воли, с коротким горьким смехом.

— Он не медлил бы ни минуты! — но потом поправилась: — Нет, он нашел бы путь бороться с ними.

— Как?

— Не знаю.

Она заметила вкрадчивую настойчивость во взгляде Франсиско, когда он наклонился вперед и спросил:

— Дагни, люди из Совета директоров не чета Нэту Таггерту, верно? Даже все вместе они ни в чем не могут соперничать с ним одним — ни в здравомыслии, ни в силе воли, у них нет и тысячной доли его мощи.

— Это правда.

— К чему тогда вся эта история про Нэта Таггерта, который всегда побеждал? Зачем тратить время и силы на совет?

— Я… не знаю.

— Как могут люди, не отваживающиеся на собственное мнение о погоде, противостоять Нэту Таггерту? Как они могли захватить его достижение, если он решил его защитить? Дагни, он стоял за него со всем оружием, которым располагал, кроме одного, самого важного. Они не смогли бы победить, если бы мы — он и все мы — сами не отдали им свой мир.

— Да, ты отдал им свой мир. Эллис Уайэтт. Кен Данаггер. А я не отдам.

Франсиско улыбнулся.

— Кто создал для них «Линию Джона Голта»?

Он заметил только легкое движение губ, но знал, что вопрос хлестнул ее по открытой ране. И все-таки она тихо ответила:

— Я.