— Что в последних рапортах строительных бригад? — продолжила Дагни.
— Все идет по плану. Как только вы покинули офис, я получил сообщение из Лоурела, штат Канзас, и из Джаспера, Оклахома, что прокладчики насыпи приступили к работе. Рельсы им уже везут из Сильвер-Спрингс. Все на мази. Самое трудное было…
— Люди?
— Да. Найти людей. На западе от Эльгина до Мидлэнда мы столкнулись с трудностями. Все, на кого мы рассчитывали, ушли. Я не мог найти никого, кто взял бы на себя ответственность, ни на железной дороге, ни где-либо еще. Я даже пытался нанять Дэна Конвея. Но…
— Дэна Конвея? — остановившись, переспросила Дагни.
— Да. Пытался. Помните, как он ухитрялся проложить по пять миль рельсов в день, как раз в той части страны? О, я знаю, у него достаточно причин ненавидеть нас, но имеет ли это значение сейчас? Я нашел его, он теперь живет на ранчо в Аризоне. Я позвонил ему лично и умолял спасти нас. Просил наняться на работу на одну ночь, чтобы построить пять с половиной миль железнодорожного полотна. Пять с половиной миль, Дагни, которые нас спасут, а он — величайший прокладчик за всю историю железной дороги! Я сказал ему, что это было бы знаком его уважения к нам. Знаете, я думаю, он понял меня. Он не злился. Говорил с грустью. Но не согласился. Сказал, что нельзя вытаскивать людей из могил… Пожелал мне удачи. Думаю, искренне. Знаете, мне кажется, он не из тех, кого разрушитель заставил выйти из дела. Похоже, он сам сломался.
— Да. Он сам сломался, я знаю.
Увидев выражение ее лица, Эдди быстро взял себя в руки.
— В конце концов мы нашли человека в Эльгине, — сказал он нарочито уверенным голосом. — Не волнуйтесь, дорогу проложат задолго до того, как вы туда приедете.
Она взглянула на него с полуулыбкой, думая о том, как часто она слышала от него подобные слова, и о той отчаянной браваде, которую он сейчас перед ней изображал. Эдди поймал ее взгляд, понял его, и ответная улыбка получилась смущенной и извиняющейся.
Эдди вернулся к своему блокноту, сердясь на себя за то, что нарушил собственное решение не усложнять положение Дагни. Он не должен был рассказывать ей о Дэне Конвее, думал Эдди, не должен был лишний раз напоминать о том отчаянном положении, в котором они оказались. Он недоумевал, что с ним происходит, ведь подобные нарушения дисциплины всегда казались ему недопустимыми, тем более сейчас, когда они находились в ее квартире, а не на работе.
Дагни продолжила диктовку, и Эдди слушал, глядя в блокнот, время от времени делая короткие заметки. Он запретил себе смотреть на нее. Дагни открыла дверь в гардеробную, сдернула с вешалки костюм и наспех сложила его; голос ее звучал с прежней четкостью.
Эдди не поднял головы, следя за ней только по звукам быстрых движений и размеренного голоса. Он понимал, что с ним творится: ему не хотелось потерять ее снова, после столь краткого воссоединения. Но идти на поводу собственного одиночества, в то время как железная дорога крайне нуждается в Дагни, он считал непозволительным эгоизмом и поэтому чувствовал себя виноватым.
— Пошлите распоряжение, чтобы «
Эдди поднял глаза и вдруг перестал слышать Дагни; его взгляд застыл. Он увидел на вешалке открытой двери в гардеробную мужской халат, темно-синий халат с белыми инициалами «ХР» на нагрудном кармане.
Эдди припомнил, где видел этот халат прежде, на мужчине, который смотрел на него через стол на завтраке в отеле
В его мозгу осталась одна-единственная мысль: нельзя дать Дагни заметить,
— …проложить в горах пятьдесят миль железнодорожного полотна и рассчитывать при этом только на имеющиеся в наличии материалы.
— Прошу прощения, — едва слышно переспросил Эдди. — Я не расслышал, что вы сказали.
— Я сказала, что мне нужен отчет от всех управляющих о каждом метре рельсов и каждой единице оборудования, которыми они располагают у себя в отделениях.