Вовка принял шайбу, легко её обработал, никто не мешает, «мешальщики» ближайшие отстали на пять метров. Осмотреться даже время есть. Бросок, чуть приподняв шайбу, на Климовича, тот имитирует удар и легонько отпасовывает набегающему Медведеву. Вратарь среагировал на обманное движение и ворота наполовину, правую, оставил совершенно не прикрытыми. Шёлк. Бам. Звяк. Шайба от штанги залетела в ворота. 1:0.
Выехали на вбрасывание. Опять Тарасов или Бобров, кто уж у них рулит, не увели звено меняться. Ход мыслей понятен. Азарт. Отыграться хотят, отлично понимают, что их второй эшелон даже не классом ниже, а двумя классами. Эти студенты, те восьмиклассники.
– Играем звезду, – крикнул своим Вовка, и подождал, пока Соловьёв не укатится подальше к воротам соперника.
Злость у Боброва, накопившаяся за последнюю минуту, на нём самом и отыгралась, он с такой силой шарахнул клюшкой по льду, что она переломилась. Перо отчекрыжил. Вовка вместе с шайбой отправил Леонову и перо бобровское. Это помешало Револьду нормально обработать шайбу, и по идее, должно было сорвать намеченную атаку, но получилось ещё лучше, чем планировали. Сначала Леонов отшвырнул перо, а взмыленный Тарасов среагировал на него и бросился на «перехват». Перед воротами остался один защитник, так как защитник Андрей Старовойтов поддержал рывок тренера. Револьд спокойно отправил шайбу Соловьёву, тот на ход Вовке. И щелчок. Самый верх правой штанги, и шайба залетает за спину Мкртычана, ударяется в неё, и, упав за бедной спиной, вкатывается в ворота. 2:0. Следом на лёд падает Григорий Мкртычан. Удар хоть и рикошетом, очень сильный и прямо сзади по рёбрам. Дух выбил.
Все шестеро армейцев едут на скамейку. Первым появляется второй вратарь «ЦДКА» Борис Афанасьев, потом за ним появляются защитники Меньщиков и Никаноров, и как бы на Голгофу выползают нападающие Веневцев, Давыдов и Орехов. Не мальчики для битья, но и не первое звено армейцев. Вовка на это действо посмотрел, подумал и поехал меняться. Нужно восстанавливать реноме тренера играющего. Ему сейчас обязательно со своим звеном нужно забить.
На перерыв ушли при счёте 4:0 и просто ужасным криком трибун. Болельщики «Динамо» кричали «Ура». Болельщики «ЦДКА» свистели.
Вовка последним заходил. Притормозил у дверки с площадки и стал натягивать на лезвия коньков чехлы, что ему сшили. Мысль сделать была давно, но не было ни материалов, ни даже идеи из чего их шить. А тут возвращались они с тренировки с Третьяковым в общагу и решили через овощной магазин пройти. Праздник всё же. Вовке – тёзке дали аванс и подъёмные, он теперь самый настоящий милиционер. Только формы пока не выдали, на его двухметровую фигуру не нашлось у старшины. Пошёл к начальнику тыла, тот посмеялся над нескладной фигурой Третьякова, но потом посерьёзнел и сказал, что для вратаря «Динамо», разобьётся в лепёшку, но и повседневную, и парадную форму Вовке добудет, причём из самого лучшего материала – кашемира.
Денег дали прилично. Двести рублей подъёмных и триста аванса, так что ребята решили закупиться, явно соседи на хвост упадут, узнав о празднике. Вышли затаренные всякой всячиной овощной и по пути, буквально десяток шагов сделав, наткнулись на мастерскую по ремонту обуви. Чем, чёрт не шутит, решил Фомин, и потащил вратаря в полуподвал. Попросил старшего позвать у веснушчатой рыже-кудрявой приёмщицы. Та хромая ушла, и вернулась со своей копией, только на двадцать лет старше, но рыжие кучеряшки те же, и самое прикольное, прямо ярко-рыжие брови и ресницы у обеих. Нет ещё моды на нарисованные брови и чёрные нарощенные ресницы.
Вовка достал коньки из сумки и показал, что хотел бы от самого передового в Москве и окрестностях обувного комбината получить. А потом изобразил иностранного шпиона и, воровато оглядевшись, шёпотом добавил, что если всё получится, как надо, у «директора комбината», то заказами не самых бедных людей в стране он её обеспечит.
Вот первый день тестирует совершенно бесплатную рекламную продукцию, а ещё говорят, что в СССР секса не было. Тьфу, предпринимательской жилки у людей нет.
В раздевалке народ весело переговаривался и шутил, развалившись на лавке. Хоть в Москве и потеплело, но это ни как не отменило того факта, что отопления в раздевалки не было. От всех игроков прямо клубы пара поднимались, словно не в раздевалке хоккейно-канадской команды находишься, а в русской бане.
– О, герой! – заметил Вовку Чернышёв. Встал, подошёл, покачиваясь, и обнял неожиданно, – Молодец! Правильно всё сделал! – и шёпотом добавил, – но больше так не самовольничай. Выгоню нахрен из команды.
– В ВВС зовут, – также тихо прошептал Вовка. Нельзя сейчас уступать Чернышёву. Он не прав, и он должен понять, что он не прав, запомнить это и сделать правильные выводы.
– Эй, хватит обниматься, – прервал их перешёптывания Всеволод Блинков, – Вован, покажи, чего это ты себе на коньки надел.
Вовремя прервал. Неизвестно, чем бы закончилось. А так все потянулись к снятым Фоминым с коньков чехлам и стали их натягивать себе на лезвия, пробуя ходить.
– А что нормально. Где взял, последним попробовал обновку играющий тренер.
Вовка объяснил, как найти мастерскую. Народ почесал репу и Чернышёв оглядев команду сказал:
– Все в разных концах Москвы живут. Ты, Атрист, закажи, сколько нас, тринадцать пар чехлов, а как готовы будут, мы тебе деньги дадим и выкупишь. Только Михаилу Иосифовичу пока не говори, а то и он влезет, тогда всё это на месяц затянется.
– Так-так, – «Хитрый Михей» появился у него за спиной. – Чего это моё имя всуе тут изволят трепать?
– Сюрприз будет, Михаил Иосифович, – спрятал за спину чехлы Фомин.