— Попробую. Что придется в третий раз на них садиться, это я уже понял. Только давай оденусь и кол возьму.
Володя отвязал одну лошадку, на вид чуть более смирную, взгромоздился в седло. Было как-то неприятно упираться ногой в стремя, чувствуя под собой что-то живое… В этом состояла одна из причин, по которой ему совершенно не нравилось ездить верхом: приходилось усаживаться на живое существо. Лошадь длинно фыркнула, помотала большущей головой.
— Поехали?
Людмила уже в седле, и, оказывается, на шее, поверх розовой кофты, у нее бусы, а волосы уложены в прическу. Когда успела?
— Ну, давай…
Главное оказалось — не мешать лошади. Володя держал поводья в основном для того, чтобы сохранять хотя бы внешний, формальный контроль за ситуацией, да старался удержаться в седле. Володя все время раскачивался в седле, все время сидел в нем неровно… Он понимал, что в том-то все и дело — все время менять положение, крениться в разные стороны так, чтобы компенсировать движения седла и сидеть ровно… Но это была теория, а на практике Володя никак не мог понять, когда, куда и насколько нужно наклоняться, когда привставать или перемещаться. В этом-то, стало быть, и состоял опыт езды на лошади, а если его нет — то значит нет.
Лошадь шла сама по себе, прядала ушами, шумно вздыхала, и внутри у нее что-то вязко ёкало и причмокивало, а временами начинало задумчиво, гулко бурчать. Слушая эти звуки стихии под собой, Володя чувствовал себя колдуном из старой легенды, затеявшим оседлать бурю, вспоминал, как несколько лет назад поддался на уговоры сотрудников: мол, ездить на лошади — это же такое удовольствие! Прямо-таки счастье! И как лошадь, по неизвестной причине, заехала в какое-то болото. Зачем? Почему? Неизвестно. Володя подозревал, что проклятая тварь действовала из садистских соображений: не слушаясь ни поводьев, ни дикого крика, забрела себе в самый густой кочкарник и встала там с задумчиво-отрешенным выражением на морде, а из черной воды, из-под кочек, полетели эскадрильи комаров… Тогда Володя спрыгнул с лошади и попросту выбежал из болота, спотыкаясь о кочки.
К счастью, эта лошадь вела себя приличнее — может быть потому, что шла вслед за лошадью Людмилы, у нее был положительный пример. Уже угадывался берег озера в наступающем рассвете. Звезды не исчезали, они начали как бы мигать. Володя понял, что вот сейчас-то и есть самый опасный момент — рассвет еще не наступил, только готовился.
— Милый, нам очень нужны сейчас лошади… Эти не любят лошадей, а лошади их чувствуют заранее. Когда-то я ездила на во-он тот диван… Я не знала, что там есть один такой, меня никто не предупредил. Хорошо, Зорька предупредила меня… Эта вот, ее зовут Зорька.
Людмила похлопала свою лошадь по шее. Володя не понял, всхрапнула Зорька просто так, случайно, или ответила Людмиле.
— Я и не знал, что у тебя есть лошади.
— Конечно, есть; ну как у меня могло бы не быть лошадей, Володенька! Их пасет один человек… он живет по ту сторону хребта; я послала ему нетопыря, когда лошади понадобились.
Вот как…
— А как тебя предупредила Зорька?
— Если лошадь чует… чует того, она пугается. Ты ведь сразу увидишь, что лошадь чего-то боится. А еще она будет все время смотреть на опасное место, и ты поймешь, что к тебе подходит кто-то невидимый. И всегда успеешь принять меры… Я, например, сразу же ускакала.
— Но ведь мы не должны ускакать, Люда… Нам надо сделать это дело.
— Лошади умеют с ними и драться… Я ускакала, потому что была тогда одна и ничего с собой не было подходящего, кроме ножа в сапоге. Теперь у меня есть ты, есть топор и этот кол.
— Это точно. Есть у тебя кол, есть топор и есть я; цена нам всем примерно одинакова.
Какое-то время молчали.
— Володя… Я тебя очень ценю… Очень люблю… Но знаешь, я часто не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда нет.
ebooksa