Николай всячески демонстрировал недовольство и разочарованность. Ох, доставит он еще хлопот…
Но Владимир хорошо знал по опыту — если начнешь пить с этой публикой, придется бухать весь сезон. И он знал, что откупиться от неприятностей водкой не получится: наоборот, если «городские» и «ученые» начнут пить с пастухами, Николай окончательно охамеет и сладу с ним никакого не будет. Такой и к девицам полезет, и попытается командовать отрядом на маршруте, с него станется.
— Лучше скажите — что это у вас с овцами, везде дохлые валяются?
— Вертячка у них… Теперь у всех овец вертячка.
— Вертячка… Это оттого название, что они вертятся?
— Ага… Повертятся и издыхают. Раньше такого не было.
— А ветеринар их смотрел?
— Кто?!
— Ветеринар. Такой человек, скотину лечит.
Пастухи смеются.
— Нет, ветеринара у нас нет. Три года, как вертячка началась, скоро стада совсем не останется.
Три года? Что же случилось три года назад? Три года назад развалился Советский Союз, но трудно вот так связать эти два события. Вряд ли овец так волнуют политические события…
А теперь небольшой наезд — тоже полезно для отношений. И Володя говорит непосредственно Николаю:
— Ну вертячка… А что же у вас дохлые овцы по всему хутору валяются? От них же зараза идет… а вдруг на людей перекинется?
Эти двое все же простоваты — сразу полезли в затылки, озадачились. А вот Николай не простоват, не глуп, он хитер и сразу понял наезд; и он очень, очень агрессивен. Николай говорит, сузив глаза, наклонившись над лошадиной головой:
— Что у нас дома валяется — наше дело… А если тебе противно, городской, ты не смотри, а то и просто — не живи здесь. Я же в твою кровать не подглядываю.
— Ты что, Николай?! Мне же страшно — вдруг у меня тоже вертячка начнется?! У людей разные болезни бывают, не у одних же овец…
Саша с Петькой, расплылись в идиотских улыбках: нет, у людей вертячки не бывает!
— Если б она от овец передавалась, мы все давно уже померли бы!
А Николай не смеется. Он понимает, что городской побил деревенских их же обычным оружием: притворился глупее, чем он есть, тем самым вызвал симпатию: трудно не любить того, кого поучаешь, как жить, кому, перепуганному, рассказываешь про безвредную вертячку. И Николай щурится еще более неприязненно, еще более агрессивно.
ebooksa