– В общем, это секрет, – замялся я в нерешительности.
– Да ты не тушуйся, – сказал генерал, переходя на доверительное «ты», – сам понимаешь, мне ведь и не такие тайны доверены.
И я решился:
– В Северном Ледовитом океане есть такой район, который называется Полюсом недоступности. Так вот, там на льдине с весны работает дрейфующая станция, вроде папанинской. Последнее время там часто стали появляться медведи. Сейчас, с приближением полярной ночи, встреча с медведем, да ещё в темноте, сулит большие неприятности. Вот и потребовалось надёжное личное оружие. – Я, конечно, не сказал, что кольты – моя сугубо личная инициатива. – Армейский кольт сорок пятого калибра вполне подойдёт. Надёжная штука.
– А кто их доставит на льдину?
– Сам повезу.
– Сам? Значит, и зимовать там будешь, – сказал он уважительно. – Ну, молодец. Наверное, тяжеленько там придётся всю полярную ночь, на льдине? Это вы, значит, как папанинцы будете дрейфовать?
Он задал ещё множество вопросов и о надёжности льдины, и о полярной ночи, и о морозах. Удовлетворив своё любопытство и поднявшись, крепко пожал мне руку.
– Ну, капитан, с Богом. Ни пуха тебе, ни пера.
– К чёрту, – расхрабрился я и, довольный успешно выполненной миссией, покинул кабинет.
Вернувшись на улицу Разина, я прямиком направился к Шворину.
Он встретил меня как старого знакомого и, полуобняв за плечи, сказал:
– Я уже в курсе дела. Скажи, Виталий, честно: не ожидал такого сюрприза?
– Если честно, то не ожидал. Но согласился сразу, не раздумывая.
– Молодчина. Я от тебя и не ждал другого решения. Однако в твоём назначении – твоя собственная заслуга. Я уже слышал от участников экспедиции немало лестных слов и о твоём характере, и о твоих профессиональных знаниях. Так что выбрали твою кандидатуру не случайно. Только смотри – не возгордись. Ладно, – сказал он, помолчав, – на разговоры у нас с тобой ещё будет время, а сейчас быстренько разыщи Буравика, ты с ним уже знаком, и готовь списки медицинского имущества на станцию.
Абрам Григорьевич Буравик, главный спец по медснабжению, уже ожидал меня в своём крохотном кабинете под лестницей. Маленький, сухонький, с копной седых волос, он, несмотря на свой почтенный возраст, прямо лучился энергией.
Мы притулились с ним за столиком и принялись за работу. Список получился длиннющий. Чего там только не было – и медикаменты, и инструментарий, и перевязочные материалы, и всякие там грелки, клизмы. Список завершал большой хирургический набор (а вдруг придётся делать операцию?). Буравик обещал, что «кровь из носа», но через три дня всё будет получено и доставлено в МАГОН – Московскую авиагруппу особого назначения.
Мы бы, наверно, просидели ещё не один час, уточняя и утрясая список, но нашу кипучую деятельность прервал телефонный звонок.
– Доктор, – раздался в телефонной трубке бойкий голос Ольхиной, – быстренько к Кузнецову на совещание.
Кабинет начальника Главсевморпути генерал-лейтенанта авиации А.А. Кузнецова был полон народу. Здесь собрались все главные участники предстоящей операции – лётчики, штурманы, руководители отделов ГУСМП. Лица большинства присутствующих мне были хорошо знакомы по прошлым экспедициям.