- И да, - собравшись уже уходить, добавил я, - предусмотрите в смете траты на закупку или производство большого количества азотной кислоты. Наша лаборатория будет заниматься нитрированием разного… Целлюлозы там, хлопка… Глицерина опять же.
- И как вы себе это представляете? – Спросил молчавший всю дорогу Воронцов, когда мы сели в карету.
- Подключу административный ресурс Семен Романович, - усмехнулся я. – Хорошие отношения с императрицей, они иногда могут помочь не только кондитерскую открыть, но и кое-что посерьезнее. Хотя тут десятью тысячами, наверное, не отмахаешься, впрочем, и прибыль обещает быть несравнимой.
Воронцов подумал несколько минут то глядя в окно – там за стеклом во всем своем неприглядном виде проплывал осенний «черный пес Петербург» - то переводя взгляд обратно на меня, после чего аккуратно спросил.
- Не будете ли вы против, если я предложу себя в качестве дольщика сего предприятия?
Я смог только кивнуть, после чего во весь голос рассмеялся. Чтобы сдвинуть что-то в голове местного высокородного дворянина понадобилось всего лишь четыре года постоянного общения с попаданцем из будущего. Какая малость! Где бы только на каждого графа или князя в Империи зять по попаданцу?
Еще одним местом, которое я посетил в эти дни, была упомянутая уже кондитерская лавка моих швейцарских компаньонов. Господина Беранже на месте не было, он где-то мотался по городу, однако мне хватило и второго хозяина – господина Вольфа. Заехал я не просто так – хоть мне и было интересно посмотреть на то, как и где продаются «изобретенные» мной сладости – а для того, чтобы передать кондитерам еще один интересный рецепт, непосредственно связанный с шоколадом, а именно - печенье с шоколадной крошкой. Казалось бы – мелочь, глупость и вообще даже не полноценное изобретение, однако где-то в будущем я встречал, что человек придумавший этот рецепт впоследствии стал миллионером. В общем – почему бы и нет?
Глава 13
В декабре 1805 Александр вернулся из своего первого заграничного похода в Петербург. Вернулся, что называется «на щите» - а еще точнее, если уж проводить прямую аналогию – «без щита» - давненько уже российская армия не испытывала таких страшных, унизительных, а главное – молниеносных разгромов, как в эту кампанию. Ее итогом стала потеря пятидесяти тысяч русских солдат, выход Австрии из войны и полнейшее унижение императора, который даже не пытался скрыть своих чувств. Дошло до того, что по возвращении в столицу он сначала отправился к Нарышкиной и уже потом, найдя утешение в объятиях любовницы, приехал и в Зимний. Это дало придворным сплетникам повод прийти к окончательному выводу о том, что «ночная кукушка» окончательно «перекуковала» дневную.
В общем, новогодние праздники в этот раз получились не слишком веселыми. Весь Петербург, тонко чувствующий серое, под стать местной погоде, настроение императора и двора, как будто притих. Гораздо меньше было всяких гуляний, праздников, балов и приёмов: все, казалось, затаились в ожидании того, что будет дальше.
При всем при этом, не смотря на тяжесть поражения и потерю союзника, Россия не последовала примеру Австрии и мира с Наполеоном не заключила, а это означало продолжение воны, которая, исходя из послезнания, в итоге закончится через два года Тильзитом.
В этих условиях я настоял на отправке моего егерского батальона на Кавказ, где шла вялотекущая драка с Персами и, как я помнил, вскоре – то ли уже в этом 1806, то ли в следующем 1807 - должна была начаться война с турками. Отправлять егерей в Европу, где сражались стотысячные армии, и где так тщательно подготовленными по моей программе четырьмя сотнями бойцов пожертвуют при необходимости не задумываясь, я не хотел совершенно, поэтому озаботился отправкой своих подопечных на «курорты юга России». Так сказать, в более холодную горячую точку.
Последний смотр перед отправкой мы устроили прямо на дворцовой площади. Это была середина января, над столицей наконец установилась более-менее приличная зимняя погода: на землю лег снег, установился небольшой, градусов в пять-семь морозец, тяжелые свинцовые тучи до этого сплошной завесой покрывавшие небо наконец откочевали куда-то за горизонт и выглянуло Солнце. В общем, почти как у классика, который пока еще таковым не является и, вероятно, пока только учится писать:
«В тот год осенняя погода стояла долго на дворе,
Что-то там, что-то там, снег выпал только в январе,
На третье в ночь». – К своему стыду полностью этот кусок я не вспомнил, но смысл понятен и так.
В этом году снег выпадал и раньше, но таял, превращаясь в мерзкую жижу, хлюпающую под ногами, а тут, наконец, ближе к крещению подморозило.
Действо устроенное и срежиссированное мной, без ложной скромности скажу, выглядело фантасмагорически. Полнейшая эклектика. С одной стороны дворцовая площадь, с отсутствующей еще стелой в центре и не построенным еще зданием Генерального штаба – для меня, когда я первый раз увидел россыпь отдельных строений напротив Зимнего это стало настоящим шоком – развевающиеся на легком ветру триколоры, и куча людей вокруг в дорогой, шитой золотом одежде. С другой – четыре сотни бойцов, выглядящих так, как будто они сошли с плаката из 1941 года. Понятно, что точного подобия я не добивался – это было бы глупо – однако явное сходство налицо.
Придумывая форму своих егерей – это вообще у местных Романовых развлечение такое, придувать разным полкам разную форму, впрочем, в отсутствии интернета или хотя бы телевизора, судить их за попытку хоть как-то развлечься я не могу – я ориентировался на три фактора. Удобство: тут все понятно, и карманы на нужных местах и пуговицы-завязки, и вставки из многослойной кожи на коленях и локтях – в общем, форма за эти два с половиной года менялась не раз и не два. Я сразу поставил офицерам задачу проверить одежду со всех сторон и более того – установил небольшие премии – буквально в несколько рублей – за внесение удачных рацпредложений. По началу дело не шло: личный состав просто не понимал, что от них хотят, но потом что-то выправилось у них в головах, и предложения посыпались как из рога изобилия.
Вторым фактором была функциональность и третьим, как ни странно – цена.