Багряный лес

— Нет, не мог. Там так красиво, что грохотать вертолетом над этой красотой — просто кощунство.

"Понимаю. Вы неисправимый эстет, Олег Игоревич".

— Спасибо за комплимент.

"Это разве комплимент? — удивился секретарь, и сразу перешел к делу. Переверзневу нравились такие контрасты в этом человеке, которые показывали, что Сувашко никогда не забывает о деле: — Олег, тут журналисты берут твой офис, президентский и резиденцию прямо-таки приступом. Я думаю, с ними надо поговорить. Тебе".

— Ты спрашиваешь, что я думаю по этому поводу?

"Ты всегда меня правильно понимал. Так что?"

— Если тебе не трудно — организуй… Думаю, что у меня есть, что им сказать.

"Мне трудно? — изумился Сувашко. — Что ты такое говоришь? Я организую тебе все в лучшем виде!".

— Только большая просьба, Михаил: сделай так, чтобы все эти мероприятия не затянулись больше, чем до девяти часов вечера.

"Что-то очень важное?"

— Больше, чем ты думаешь.

"Хорошо, я в беде тебя не оставлю, — пообещал секретарь, и возвращаясь к дружественному тону, добавил: — Да, ты поторопись, пожалуйста, иначе шампанское выпустит весь газ".

— По какому случаю праздник? — поинтересовался Переверзнев.

"А ты не знаешь? У самого хорошее настроение. Он доволен тобой: освободил десять человек — это не так просто".

— Но штурм провален! — в возмущении немного повысил тон Олег.

"Ну, — спокойно ответил Сувашко, — у каждой медали есть две стороны. Здесь все в порядке, — уверил он, — так что можешь приезжать смело: ты сегодня здесь на белом коне. Пока"…

— Пока, — растерянно ответил Переверзнев. Он совершенно ничего не понимал. Если секретарь Президента говорил о шампанском — значит, это так и было на самом деле. "На белом коне"… Трудно привыкнуть к странностям жизни даже тогда, когда прожил половину столетия: иногда бывает, что теряя одно, приобретаешь другое, более ценное чем прежнее.

Стараясь не думать о причине того, почему он делает это, Переверзнев открыл автомобильный гардероб и стал переодеваться: после падения на лестнице, костюм, который был сейчас на нем, пришел в негодность для того, чтобы в нём можно было появиться в президентских апартаментах, тем более идти на свидание с женщиной в ресторан.

Он предчувствовал, как мало хорошего осталось в его жизни, чтобы в эти моменты, "езды на белом коне", думать о плохом. Надо было с жадностью собирать те крохи радостей, которые были ему пока доступны, чем он и занимался.

— Когда будем в Конча-Заспе, Дима?