Кровь

Буря улеглась, туман рассеялся, только прохлада все еще была здесь. Она изучала.

— Меня зовут Полная Луна, — ее голос был не столь хорош, как хотелось бы Ветру, но ведь она не Цех Пробуждения.

Впрочем, услышанное все равно тронуло его — излишне тоненький, но весьма мелодичный голос. Кроме того, акцент, с которым она говорила на сензаре, компенсировал эти мелочи. Брат, однако, все еще не пришел в себя.

— Я не уверен, что смогу снова подготовиться к смерти, если придется, — сказал он угрюмо.

— К смерти нельзя подготовиться, если не живешь с ней всю жизнь, — мягко произнес Ветер.

В ответ мальчишеские глаза наполнились слезами, и он отвернулся.

Художник подошел к старику, чья седая борода устало прилегла на грудь, снял повязку с его глаз и вытащил изо рта кляп. Такими атрибутами «награждали» особых пленников, чье слово обладало высшей силой.

— Меня зовут Ветер Небес, я Главный художник Императора Легенды и хочу помочь всем вам.

Подслеповатые глаза медленно поднялись вверх.

— В Атлантиде я немного рисовал, когда был свободен от забот. Я узнаю тебя лучше, когда посмотрю на то, что ты умеешь, — старик тяжело встал, оказавшись значительно выше Ветра. Голос его был по-прежнему тих, когда Ветер наконец услышал: «Идемте, дети мои».

Голова Ветра звенела от радости. Чуть ли не вприпрыжку он указывал дорогу гостям, направляясь к своему дому.

3

В голове все еще звенело, когда я снял трубку телефона.

— Ветер… черт, извините, алло!

— Слушай внимательно, — раздался в трубке приглушенный голос, — немедленно одевайся и беги из квартиры. У тебя двадцать минут.

— Куда беги, — проснулся наконец я, — зачем?

В трубке раздались гудки.

Фу! Бред какой-то. После такого сна прямо сейчас встану и побегу. Шутки дурацкие.

За годы репортерской работы я привык ко всякому. Шутников, особенно телефонных, хватало. Это еще что. Вот когда тебе среди ночи звонят…

Черт, это же был голос Самоцветова, того самого фээсбэшника.