– Да разве так можно спать?!
– Можно, – бабушка осторожно открыла рот новоявленного старика и принюхалась. – Ну вот, перебродившей брусники объелся. А я что говорила!
– Ты ничего не говорила, – возразила старшенькая.
– Так теперь скажу. Вы когда шли по Заболотью, этот пёс шнырял куда-нибудь от вас надолго?
– Шнырял, но мы привыкли. Он когда вороном был, за едой шнырял. И сейчас по привычке, видимо.
– Ну, ну, – усмехнулась Сказочница. – Пошли домой, сам придёт. Пущай себе полежит, отдохнёт, проспится.
Пришлось потихоньку собираться. Тимофея накрыли лапником на всякий случай. Хотя Алиса и рвалась положить его на этот самый лапник и тащить волоком, но старушенция строго её одернула:
– Нельзя надрываться! Вам ещё рожать.
– Ну это же Тёмыч! НАШ Тёмыч. Понимаешь?
– Не понимаю, – ласково возразила «божий одуванчик». – Пойдемте, деточки.
– Ну, бабушка!
– Ну Сказочница-мама!
Старушка-мать зыркнула на дочек зверским взглядом, подумала и сказала:
– Это тёмная Русь, деточки. Ещё не совсем понятно в кого эта несчастная птица превратилась. Может в злого Анчутку… или же в Ауку… а может он теперь Бабай. Кто его знает?
– Ну он же добрый! Как можно характер поменять?
– Душу, – уточнила Дианка.
Но Сказочница была непреклонна:
– Тут всё меняется, и характер, и душа. Тут даже одну душу на другую меняют. Так что, не переживайте за этого храпуна. Сам припрется, как выспится. А я ещё и присматриваться к нему буду… долго! Могу и прогнать, коли чудить начнёт. Мне ведь, дети мои, волшебную книгу охранять надо. А всё остальное побоку! – старуха задумалась. – Тут ведь дело такое, оглянуться не успеешь, как какой нибудь похабник её в клочья и разорвёт. Так что домой, домой! Оставьте этого мужика с руками шаловливыми и ногами резвыми тут.
Девушки вздохнули. Умом они понимали, что Сказочница и на этот раз права. А вот душой понимали, что на этот раз она совсем не права. Ведь это же их Тёма: добрый, ласковый, родной.
– А вдруг он уснул, как богатыри, и ему нужна реанимационная помощь?