У всех у нас на четыре голоса пикнули телефоны. Это пришло сообщение от Димидко.
«Парни, возвращайтесь. Обсудим. Он ушел».
Мы переглянулись, и я поднялся, уронив:
— От себя не сбежишь.
Микроб пропел:
— На ржавых латах проступает кровь, дурак высокомерно вздернул бровь. — И встал.
Погосян тоже высказал свое мнение:
— Взяточники не заинтересованы, чтобы мы шумели. Может, не так все и плохо, Саныч ведь тоже не хотел прогибаться, видели, какой он расстроенный? Может, его просто надо поддержать?
— Пошлем всех на хрен! — Микроб припечатал кулак к ладони.
Подумалось, что визитку выкидывать не стоит. Уйду, если станет невыносимо, а пока ведь ничего такого страшного, мы действительно в праве отказаться.
Чего ж меня так раскатало? Поверил в честного бээровца? Увидел в конце тоннеля светлое будущее? Так не смертельное заблуждение. Обидно, да, но — не смертельно. В конце концов, Тирликас мне не отец. Разошлись дорожки — до свидания.
— А что, если Горскому написать? — осенило Микроба, едва он вышел на улицу. — Помните то выступление? Он говорил, что взял футбол под контроль.
— Так и вы говорите, — вспомнил я бородатый анекдот. — Ну, сказал, ну, воздух сотряс, потешил публику. Ты еще не понял — они говорят то, что народ хочет услышать. И ничего не делают.
Микроб надулся, похоже, его вера в Деда Мороза пошатнулась, как и моя. Если бээровцы, цвет нации, — гнилье, значит, и сам Горский не лучше.
На поле мы шли молча.
Из-за забора было видно, как наши отрабатывали пасы, а Димидко натаскивал Васенцова. Петр Казимирович, помощник тренера по прозвищу Древний, дремал на скамейке.
Сан Саныч с таким чувством лупил по мячу, направляя его в ворота, что нас заметил, только когда его окликнул Погосян. Обернулся и как-то сник. Окриком разбудил Древнего и поставил на свое место — на радость Васенцову, который тряс отсушенными руками.
Только подойдя ближе, Димидко увидел мои забинтованные руки, свел брови у переносицы, покачал головой.
— Где это ты так? Хоть без вывихов-переломов?
— Психанул. Фигня, просто кожу стесал.
ebooksa