Когда они поделились своими планами со старинным приятелем Коркорана, Филом Струдом, у которого они гостили, тот не высказал одобрения. Конечно, ему было бы приятно иметь таких соседей, но слишком уж много нехороших слухов ходило о Сэддлерз-Крофте. Кроме того, дом уже три года пустовал, последними его обитателями были какие-то оккультисты, а тут еще толки о привидениях. Однако миссис Коркоран не так-то легко было обескуражить: налет сверхъестественной жути — это как раз то, что позволяет назвать Сэддлерз-Крофт самым привлекательным жилищем в Европе, — таковы были ее слова.
Коркораны въехали туда в октябре, но только спустя почти год, в июле, Флаксман Лоу и мистер Струд встретились на перроне вокзала Виктория.
— Как хорошо, что вы решили посетить Энди Коркорана, — начал Струд. — Помните его? Я вас с ним знакомил года два назад, в клубе. Он отличнейший парень и мой старинный друг. Однажды побывал в арктической экспедиции, пересек то ли Гренландию, то ли Землю Святого Иосифа, на снегоступах или чем-то вроде. У меня дома есть книга об этом. Да вы сами увидите. Теперь он женат на очень красивой женщине, и они сняли в моих краях дом.
Я не хотел, чтобы они селились в Сэддлерз-Крофте: об этом доме несколько лет назад рассказывали нехорошее. Там жил кто-то из ваших собратьев, оккультистов. Построили на задах что-то вроде греческого храма, чудили там как-то — судя по рассказам. С ними жил грек, некто Агапулос, главный жрец их секты, или как это у них называлось. Кончилось тем, что однажды лунной ночью в храме, за ритуалом, этот Агапулос умер. Его приятели уехали, но люди, как водится, стали поговаривать, что там появляется его призрак. Сам я его не видел, но один молодой моряк, приехавший домой на побывку, поклялся, что этого призрака поймает. Моряка нашли следующим утром на ступенях храма. Что с ним случилось, что он увидел — мы не узнали: он был мертв. Вовек не забуду его лицо. Просто жуть!
— И что было потом?
— Потом арендаторов не находилось, хотя разговоры о призраке стихли и до недавнего времени не возобновлялись. Думаю, старый смотритель спозаранку отправлялся в постель и благодаря этому жил спокойно. Но в последние месяцы Коркоран неоднократно видел этого самого духа. Чудеса, да и только. Миссис Коркоран меж тем помешана на изучении психологии, как она это называет…
— Так миссис Коркоран интересуют такие предметы?
— Да, с тех пор как вернулся с Цейлона молодой Синклер, то есть месяцев пять. Надо сказать, в прежние времена он был с Агапулосом неразлучен; его называют участником всех безобразий, что творились в Сэддлерз-Крофте. Остальное увидите сами. Вас пригласили якобы ради миссис Коркоран, однако Энди надеется, что вы поможете ему раскрыть тайну.
Коркоран оказался типичным американцем: высокий, худой, мускулистый; его жена обладала в полной мере красотой и очарованием, каких мы привыкли ожидать от молодых американок.
— Полагаю, — начал Коркоран, — Фил не преминул пересказать вам все сплетни, связанные с домом? Прежде я ни во что не верил, то теперь… Что вы думаете об умопомешательстве накануне Иванова дня?
— Я думаю, в распространенных верованиях и приметах нередко бывает заключена глубокая истина. Но рассказывайте дальше.
— Послушайте, что случилось не далее как за последние сутки. Уже три месяца все шло к тому, чтобы призвать вас на помощь, но вчера чаша терпения переполнилась, и я немедленно послал вам телеграмму. Я сидел в курительной за книгой, время было уже позднее. Потушив лампу, я собирался идти спать, но обратил внимание на яркий свет луны и высунул голову в окно — оглядеть лужайку. И тут я уловил очень необычное пение, доносившееся как будто из храма — вот там, позади посадок. Один из голосов, красивый тенор, отделился от хора и стал приближаться к дому. Когда он был уже близко, я заметил мою жену: неверными шагами она шла по траве к посадкам. Я подумал, что она ходит во сне, и поспешил следом, но, прежде чем я ее догнал, из аллеи в конце лужайки вышел кто-то незнакомый.
Вдвоем они направились по аллее к храму, а я прирос к месту: мозг словно бы пронзило лунными лучами, ноги сковало, в голове метались — иного слова не подберу — самые дикие, чудовищные мысли. Сделав усилие, я побежал, кружным путем достиг храма — жена и незнакомец стояли на ступенях. Из последних сил я вцепился в незнакомца (отчетливо помню его лицо — смуглое лицо грека), но он вывернулся и юркнул в кусты, оставив у меня в руке только пуговицу с хлястика.
Далее начинается самое странное. Сейди, судя по всему не замечая меня, повернулась и двинулась обратно, я же вознамерился отыскать беглеца. На макушку струился лунный свет — он был физически ощутим. Пение звучало все громче, в нем потонули все мысли и воспоминания. Исчезла из головы Сейди, исчезло все, кроме сладостных звуков, и вот я — трезвый человек, американец, на дворе девятнадцатый век — стучусь в треклятую дверь, чтобы меня впустили. Словно бы во сне, поющие голоса зазвучали вдруг со всех сторон — кто-то тихонько втолкнул меня внутрь, или мне показалось? В дальнее окно лился лунный свет, храм был наполнен народом. Утром я очнулся в храме на полу, слой пыли оставался нетронутым, за исключением тех мест, где я ступил и где упал. Вы скажете, Лоу, что это мне приснилось, но знайте: в этом строении водится какая-то нежить.
— По вашим словам, рискну предположить, — произнес Флаксман Лоу, — что ваша супруга ничего или почти ничего не помнит об этом жутком происшествии. Она как бы спала, и под воздействием находилось только ее любопытство, влечение к чудесному.
— Я верю ей, как самому себе, — воскликнул Коркоран, — но этой силе невозможно сопротивляться. И еще одно странное обстоятельство. Когда я пришел в себя, у меня в руке была пуговица. С тех пор у меня была возможность посмотреть, не подойдет ли она к накидке одного молодого человека, нашего постоянного посетителя. — Коркоран поджал губы. — Этот Синклер, пока хватало здоровья, выращивал чай на Цейлоне, но теперь вернулся для поправки на родину. Он сын соседского сквайра и ни лицом, ни статью не походит на красивого грека, которого я видел той ночью.
— Вы говорили с ним об этом происшествии?
— Да. Я предъявил ему пуговицу и сказал, что нашел ее в храме. Он повел себя очень необычно. Не смешался, не смутился, но был до чертиков напуган. Ничего не объяснил, просто извинился в спешке и был таков. А вот жена проявила полное безразличие и не открывала рта.
— А не показалось ли вам, что миссис Коркоран в последнее время немного апатична?
— Да, я замечал.
ebooksa