— Оставьте его здесь, под лунным светом. Уведите миссис Коркоран и бегом с «Кодаком» обратно. Нужно успеть, пока луна светит в окно.
Полная луна светила ярко, экспозиция была достаточно длительной и устойчивой, и когда Флаксман Лоу проявил пленку… Однако мы забегаем вперед, приключения и открытия той ночи еще не кончились. Нужно было выждать темный час перед рассветом, чтобы затем переместить пленника. Они сидели бок о бок на помосте (Струд по просьбе Лоу держал бесчувственного пленника за руку) и разговаривали, пока не рассвело.
— Думаю, пора его уносить, — решил наконец Струд, оборачиваясь на раненого. И с криком вскочил на ноги: — Что это, Лоу? Похоже, я рехнулся! Глядите!
Флаксман Лоу склонился над бесчувственным, бледным лицом. За час от его изысканной греческой красоты не осталось и следа; Лоу созерцал с изумлением изможденный облик молодого Синклера.
Через несколько дней Струд, энергично потерев широкой ладонью затылок, высказал мысль:
— В чудн
— Другой мир, наверное, еще чуднее будет, — холодно возразил американец. — Сужу по тому образчику сверхъестественного, с каким мы недавно имели дело.
— Как вам известно, я придерживаюсь мнения, что ничего сверхъестественного не бывает; все укладывается в рамки естественного, — сказал Флаксман Лоу. — Нам всего лишь не хватает знаний. Существует, к примеру, вполне определенный промежуток между регистрами человеческого голоса; подобная же ступень отделяет так называемое естественное от так называемого сверхъестественного. Каждой ноте верхнего регистра соответствует притом нота нижнего регистра; применяя аналогичный принцип, мы можем на основе нашего чувственного опыта и знаний строить достоверные гипотезы о явлениях, которые нам не чужды, но до сих пор считаются тайной.
— Сомневаюсь, что к этой тайне найдется подходящая теория, — возразил Струд. — Как вы просили, Лоу, я поговорил с Синклером и записал его ответы. Вот они.
— Нет, спасибо. Не хотите ли сравнить мою теорию с тем, что он сказал? Прежде всего, полагаю, что Агапулос принадлежал к группе так называемых дианистов, которые взялись возродить древнее поклонение луне. Об этом я легко догадался по символу луны на фасаде храма и полустертым надписям и рисункам на стенах. Затем, когда мы с Синклером стояли перед помостом, я заметил, как он, скорее бессознательно, воспроизвел жест почитателя луны. Песнопение, которое мы слышали, — это плач по Адонису. Я мог бы добавлять и добавлять примеры, но это излишне. К тому же призраки появляются в храме только в лунные ночи.
— Синклер в своем признании все это подтверждает, — кивнул Струд.
Коркоран раздраженно заворочался на кушетке.
— Почитание луны — не самая безобидная форма идолопоклонничества, — произнес он усталым голосом, — но все же не понимаю, как эта догадка поможет нам объяснить невеселый факт: человек, ладно бы просто похожий на Агапулоса, — нет, человек, пойманный и даже сфотографированный как Агапулос, — этот человек не далее чем через час оказывается совершенно другой личностью, с совершенно другой внешностью, при том что подмена полностью исключается. Добавьте сюда, что Агапулос мертв, а Синклер жив. И вот перед нами факты, которые заставляют предположить, что здравый смысл и разум ничего не стоят. Продолжайте, Лоу.
— Подмена, как вы выразились, Агапулоса Синклером — это один из самых поразительных и достоверно доказанных случаев одержимости, с какими мне довелось непосредственно сталкиваться, — отвечал Флаксман Лоу. — Заметьте, пока Синклер был на Цейлоне, духов здесь никто не видел — они появились только с его возвращением.
— Что такое одержимость? То есть что называют одержимостью, я знаю, но… — Коркоран замолк.
— В данном случае я называю одержимостью случай потустороннего гипноза. Нам известно, что людям доступен гипноз, почему же бесплотному духу не владеть подобными же силами? Синклер был одержим духом Агапулоса; он не только подчинялся ему при его жизни, но желал подчиняться и после смерти. Не буду утверждать, что изучил этот предмет во всех тонкостях, однако мне знакомы страшные последствия, к каким приводит подобная практика. Синклер, по известным только ему причинам, призвал духа и дал ему власть над собой; сопротивляться он по природе своей не способен и потому угодил в рабство. Агапулос, должно быть, обладал редкостной силой воли; его душа полностью покорила душу Синклера. Синклер уподобился греку не только психикой, но и телесным обликом. Самому Синклеру происходившее, вероятно, казалось очень живыми снами; эти сны, думал он, вызываются определенными мыслями и заклинаниями; но в очередное утро он, очнувшись побитым, убедился, что имел дело с реальностью.
— Пусть так, — ввернул Струд, — но если принять вашу теорию, Лоу, то остается непонятным, как этот чахлый субъект Синклер сумел отделать под орех моего друга Энди.
— Вам должно быть известно, что при необычных условиях, например в случае душевной болезни, в физически слабом человеке иной раз обнаруживаются поразительные скрытые резервы. Одержимость значительно умножила телесные силы Синклера.
— У меня к вам другой вопрос, Лоу, — начал Коркоран. — Чем вы объясняете странное притяжение храма, его влияние на всех нас и в особенности на мою жену?
— Думаю вот что. Желая развлечься и пощекотать себе нервы, миссис Коркоран вступала во сне в некое общение с миром духов. Вспомните, грек обитал в этом доме, а ведь мысли и чувства людей запечатлеваются в ауре тех мест, с которыми эти люди были тесно связаны. Лично я не сомневаюсь, что Агапулос обладает сильным живым умом, и, если часто посещать окрестности храма, через посредство ауры этого места может возникнуть контакт с блуждающим духом грека. Проще говоря, в храме обитают злые воздействия.
ebooksa