— Это уж слишком. Что же нам делать?
— Уехать из Сэддлерз-Крофта и убедить миссис Коркоран, чтобы она выбросила из головы оккультизм. Что касается Синклера, я с ним поговорю. Он открыл… назовем это вратами жизни. Затворить их и стать себе хозяином — задача трудная. Но разрешимая.
The Story Of Saddler’S Croft, 1899
перевод Л. Бриловой
АРТУР ГРЕЙ
Почти всю свою долгую жизнь Артур Грей провел — сначала студентом, потом профессором — в Кембридже, в колледже Иисуса (Джизус-Колледж), который, не имея духовного сана (первый случай за четыре века его существования), возглавил в 1912 г. и оставался на этом посту до конца своих дней.
С 1910 г. публиковал в периодических изданиях Кембриджского университета стилизованные под старинные хроники рассказы под псевдонимом Ингульфус (Ingulphus), действие которых происходит, как правило, в Джизус-Колледже. Реальный Ингульфус (кройдонский монах; скончался в 1109 г.) — аббат Кройлендского аббатства в графстве Линкольншир, известного с 716 г. и принадлежавшего ордену бенедиктинцев. Имя Ингульфуса связано с одной из самых известных литературных мистификаций в английской литературе: ему приписывалось написание истории аббатства на латинском языке, вымышленность и подложность которой более чем очевидна.
Грею принадлежит также ряд серьезных исследований по истории Кембриджского университета и работы в области шекспироведения («Зять Шекспира», 1939, «Глава из юности Шекспира», 1926; в них выдвинута гипотеза о том, что великий драматург мог быть пажом в поместье сельского аристократа).
Рассказы Грея о былых университетских временах — с вкраплениями действительных или искусно имитирующих достоверность документальных свидетельств, вкупе со специфически окрашенным юмором — близки по стилистике рассказам Монтегю Р. Джеймса с их «антикварной» тематикой.
Вечный клуб
Есть в Джизус-Колледже комната,[180] о которой слышали лишь немногие из его нынешних обитателей, мало кто в нее заглядывал, а побывали внутри — вообще считаные единицы. Находится она справа на верхней площадке крутой лестницы, что поднимается в углу крытой аркады, примыкающей к главному зданию (в связи с какой-то забытой историей эту лестницу по привычке называют Коровьим Ходом). К висячему замку на массивной дубовой двери подолгу никто не прикасается, потому что внутри пусто и даже мебель отсутствует. Прежде тут складывали ненужную кухонную утварь и припасы, но даже этого, далеко не почетного, назначения за комнатой не оставлено, и ныне она заброшена и погружена во тьму. Ибо, надобно заметить, в восемнадцатом веке было заложено единственное окно, пропускавшее дневной свет, так что мрак там рассеивается только в тех редких случаях, когда кто-нибудь открывает дверь.
Однако во времена не столь уж древние в помещении, очевидно, кто-то обитал, и, до того как комнатой завладел мрак, ее обстановка вполне соответствовала тем представлениям об уюте, какие бытовали в колледже во времена Георга II.[181] Сохранился обширный камин: в эпоху парчи и париков, за вином и сплетнями, перед ним можно было удобно вытянуть ноги. Благо простора здесь хватает, и, когда в восточное окно, глядевшее на поля и пустырь, лился свет, владелец помещения (какой-нибудь преподаватель — человек дружелюбный и компанейский) должен был почитать себя счастливчиком.
Теперь же позвольте мне в скупых и прозаических чертах обрисовать обстоятельства, приведшие к тому, что уже без малого полтора века комната остается заброшенной и темной.
Во второй четверти восемнадцатого века в университете распространились самые разнообразные клубы, предназначенные для дружеского общения. Они гнездились в гостиных колледжа и в личных комнатах, в гостиницах и кофейнях: клубы политической, религиозной, научной, литературной окраски. Что бы ни декларировалось учредителями, цель состояла в веселом времяпрепровождении. Иные клубы, включавшие в себя как младших, так и старших студентов, отличались свободой нравов и, в меру своей провинциальной ограниченности, подражали таким скандально известным сообществам, как лондонский Клуб адского огня.[182]
Среди последних выделялся один — наиболее закрытый и одновременно наиболее сомнительный. Благодаря случайности, о которой я собираюсь рассказать, к главе колледжа попала книга протоколов этого клуба, относящаяся к 1738–1766 годам; до наших дней она, насколько мне известно, не сохранилась, но у меня имеется копия, правда недавняя, где в неприкрашенных выражениях описаны факты столь поразительные, что мне придется просить, чтобы вы подошли к ним без предвзятости. Сама книга, как сказано, представляла собой пухлый том в двенадцатую долю листа, в красном кожаном переплете с красными шелковыми тесемками. В нем было заполнено 40 страниц, последняя запись датировалась 2 ноября 1766 года.
Клуб носил название Вечный, которое вполне соответствовало его уставу, занесенному в вышеупомянутую книгу протоколов. Число членов ограничивалось семью; по-видимому, это были молодые люди от 22 до 30 лет. Один из них принадлежал к привилегированным студентам Тринити,[183] трое — к членам совета различных колледжей (в их числе я особо упомяну члена совета Джизус-Колледжа по имени Чарльз Белласис); пятый был местный землевладелец, шестой — молодой врач из Кембриджа. Основатель и председатель клуба, достопочтенный Алан Дермот, как сын ирландского пэра, получил в университете «дворянскую» ученую степень; жил в городе, ничем не занимаясь. О его биографии и чертах характера почти ничего не известно, однако та малость, что до нас дошла, говорит решительно не в его пользу. В 1743 году он был убит в Париже на дуэли; не приводя подробности, скажу только, что они указывают на редкостную жестокость и порочность погибшего.
Дабы вы поняли, что представлял собой клуб, процитирую некоторые из его правил, перечисленных на начальных страницах книги протоколов:
«1. Сообщество включает в себя семерых Вечных, Облаченных Плотью или Бесплотных — как распорядится Судьба.
2. Правила Сообщества, здесь обозначенные, непреложны и Вечны.
3. Никто в дальнейшем не может быть избран в Сообщество, и никто не может быть исключен из его членов.
ebooksa