— Это потому, — объяснил призрак, — что вы вечно ходите туда-сюда. А я эфемерный, очень эфемерный, малейшее колыхание воздуха — и не удержусь, развеюсь.
— Ну ладно, ваш час настал. И что вы собираетесь предпринять?
— Хочу выйти отсюда. Мне надоела эта церковь, сижу тут один как сыч уже шестьсот лет. Срок немалый.
— Немалый, это точно, — отозвался Калеб. — Но если вам хочется наружу, почему вы давно не вышли? В церкви три двери.
— В том-то и дело. Они удерживают меня внутри.
— Как так? Они ведь открыты.
— Открыты, закрыты ли — все едино.
— Тогда как насчет окон?
— Ничуть не лучше, — уверил призрак. — Они все стрельчатые.
У Калеба ум зашел за разум. Чтобы открытые двери и окна удерживали кого-то (если привидение — «кто-то», а не «что-то») внутри — это не укладывалось в голове. А ведь чем «кто-то» эфемерней, тем легче ему, по логике, просочиться, куда только вздумается. И еще: при чем тут стрельчатая форма окон?
Именно этот вопрос Калеб задал первым.
— Шесть веков тому назад, — объяснило привидение, — все арки были круглые, а когда появились эти стрельчатые, я их проклял. Терпеть не могу новомодные затеи.
— Они от этого не сильно пострадают, — заметил Калеб.
— Я сказал, никогда под них не ступлю.
— Им от этого хуже не будет, только вам.
— Так и получилось. — Призрак снова горестно вздохнул.
— Но что вам стоит передумать?
— Я связан. Мне было сказано, что я под ними не пройду, даже если захочу.
— Мало ли кто что скажет, — пожал плечами Калеб.
— Это был епископ, — объяснил призрак.