Господство

— Но все-таки что мы будем делать? Возьмем его в плен и накачаем черным кофе?

Холбрук подумал некоторое время.

— Мы можем взять его в плен и изолировать. Но я думаю, будет лучше, если мы его убьем.

— Чудесно, — восхитился Кевин, — и почему мы не додумались до этого раньше?! Хотите, чтобы я сейчас съездил туда и привез его?

Холбрук проигнорировал иронию Кевина и обернулся к Пенелопе.

— Мы можем отправиться туда втроем. Подождем, пока ты не заговоришь ему зубы, если, конечно, это удастся. Посмотрим, возможно, удастся его убить.

— Но ведь он отпустил меня. Дал мне уйти.

— Ты сама сказала, что это сделал Дион. Но тот, кто командует всеми этими озверевшими безумцами, совсем другой.

— Какая-то часть его принадлежит Диону.

Холбрук испытующе посмотрел на нее.

— Ты действительно достойная дочь своих матерей.

— И что, по-вашему, должно означать это замечание?

— А то, что у него просто очень большой… и это тебе нравится.

— А может быть, это потому, что у вас вообще ничего нет — ни большого, ни маленького?

Кевин поднял вверх руки.

— Дети, дети, успокойтесь…

— Вы что, действительно думаете, что я вот так просто вальсирующей походкой смогу подойти к нему и начну соблазнять, «заговаривать зубы», как вы изволили выразиться? — спросила Пенелопа. — Ничего у нас таким способом не получится. Вы совсем не представляете обстановки. Он очень плотно окружен своими фанатами. Там и мои матери, и сатиры, и Бог знает что за твари там еще есть. Кроме того, он сказал, что не желает меня больше видеть. Если я вернусь, то, возможно, он просто возьмет и убьет меня.

— Только если будет не трезв, — возразил Холбрук.

— Но он все же погнался за мной, хотя и не был пьяный. Я имею в виду, что он не преследовал меня, ничего такого не было, но мне показалось, что он, похоже, изменил решение уже после того, как отпустил меня, как будто хотел, чтобы я вернулась.

— Но ты нам этого не рассказывала.