— Тысячи девушек выкрикивали бы мое имя, от фанатов бы не было отбоя.
— Ого!
Он улыбнулся и глотнул коки.
— А что, у тебя действительно нет никаких родственников? Только матери?
Девушка зарделась.
— Мне бы не хотелось об этом говорить. Ладно? Как-нибудь в другой раз.
— Хорошо. Я понял.
Дион доел гамбургер, скомкал обертку и бросил в ближайшую урну. Но чуть-чуть промахнулся. Он не поленился встать, поднять с пола сверток и снова бросить в урну. Он развернулся кругом и сквозь ткань ее блузки отчетливо различил очертания лифчика.
— А кто же мы с тобой? — неожиданно спросил он, садясь рядом. Ему хотелось, чтобы вопрос прозвучал обыденно. — Мы просто приятели или… все-таки больше, чем приятели?
Она облизнула губы и не ответила.
Его сердце гулко стучало в груди, и он уже пожалел о своих словах.
— Ну так как? — повторил он вопрос.
— Не знаю.
— Не знаешь? Я тоже. — Его голос звучал слишком громко.
Некоторое время они молчали.
— Мне бы хотелось, чтобы мы были больше, чем просто приятелями, — мягко проговорила Пенелопа.
Никто из них не произнес больше ни слова. Шумовой фон кафетерия несколько изменился, стал как-то глуше, отошел на второй план. Они смотрели друг другу в глаза, не зная, что сказать, не в силах отвернуться. Молчание было неловким, но это была приятная неловкость, сладостное смущение первой интимности. Дион робко улыбнулся.
— Означает ли это, что мы с тобой, хм… что ты моя девушка, а я твой парень?
Она кивнула, глядя в пол.
— Если ты так хочешь.