Господство

— Тысячи девушек выкрикивали бы мое имя, от фанатов бы не было отбоя.

— Ого!

Он улыбнулся и глотнул коки.

— А что, у тебя действительно нет никаких родственников? Только матери?

Девушка зарделась.

— Мне бы не хотелось об этом говорить. Ладно? Как-нибудь в другой раз.

— Хорошо. Я понял.

Дион доел гамбургер, скомкал обертку и бросил в ближайшую урну. Но чуть-чуть промахнулся. Он не поленился встать, поднять с пола сверток и снова бросить в урну. Он развернулся кругом и сквозь ткань ее блузки отчетливо различил очертания лифчика.

— А кто же мы с тобой? — неожиданно спросил он, садясь рядом. Ему хотелось, чтобы вопрос прозвучал обыденно. — Мы просто приятели или… все-таки больше, чем приятели?

Она облизнула губы и не ответила.

Его сердце гулко стучало в груди, и он уже пожалел о своих словах.

— Ну так как? — повторил он вопрос.

— Не знаю.

— Не знаешь? Я тоже. — Его голос звучал слишком громко.

Некоторое время они молчали.

— Мне бы хотелось, чтобы мы были больше, чем просто приятелями, — мягко проговорила Пенелопа.

Никто из них не произнес больше ни слова. Шумовой фон кафетерия несколько изменился, стал как-то глуше, отошел на второй план. Они смотрели друг другу в глаза, не зная, что сказать, не в силах отвернуться. Молчание было неловким, но это была приятная неловкость, сладостное смущение первой интимности. Дион робко улыбнулся.

— Означает ли это, что мы с тобой, хм… что ты моя девушка, а я твой парень?

Она кивнула, глядя в пол.

— Если ты так хочешь.