Значит, Сид с Софией в моё отсутствие наконец-то определились с датой. Я прокрутил в голове все ближайшие события и не сразу подтянул нужную ассоциацию, почему эта дата впечаталась в память.
А впечаталась она потому, что бывшая императрица Елизавета Петровна именно на эту дату установила мне ответ на ультиматум. Что я выбираю — этот мир или все остальные. Разрушение или предательство. Спасение жизни тысяч людей или — скорее всего — завершение цикла перерождений.
Будет ли ждать меня в этом случае та самая нирвана, или же мое сознание обратиться в ничто — вопрос был интересным, но получить ответ на него в любом случае я бы хотел как можно позже.
— Буду, отец. Скорее всего — буду. Все же, не только камердинер, но и друг.
— Рад, что тебе передалось от меня правильное отношение к крепостным. Я ведь всегда таким был. И дед.
Он сделал многозначительную паузу.
— Ага, пап. Слушай, там еще у Сида отец вернулся. Мать мне его хочет передать.
— Забирай, это всё детали. В общем, увидимся.
Он положил трубку.
Стоявший рядом со мной и наблюдавший за этим всем постовой подошёл и протянул бумажку с печатью.
— Правильно же по памяти написал? Циммер Эльдар Матвеевич?
— Так точно.
— Распишитесь в получении штрафа.
А лицо было довольное-довольное. Видимо, не три юноши в неделю за забор лезут, а три в день, иначе бы в этом месте не стоял.
Что ж, решил я, проведу через кассу как непредвиденные расходы. Скоро подъехала машина с Аллой и Вольдемаром, я хлопнулся за заднее сиденье.
— Погнали, — скомандовала Алла. — Впритык вообще! Ну и как? Успешно? Дала она тебе… ой… ты ранен?
Она бросилась ощупывать ссадины на лице.
— Перестань, — я убрал её руки. — Всё нормально. Вода есть?
Вольдемар с переднего сиденья протянул бутылку. Алла вздохнула — не то с сочувствием, не то с некоторым облегчением.
— Избили тебя? Не получилось?