Ситуация оказалась серьёзной. Одно неверное движение, и я мог оказаться трупом. Конечно, мне вспомнились слова отца о том, что телепорт всегда помещает в условно-безопасное место. Чтобы не умереть, не задохнуться, не утонуть в первые же секунды. Но никто не говорит про вторые и третьи секунды — окоп запросто мог оказаться вражеским.
В общем, где бы я не очутился, понял я, эта война и к счастью, и к несчастью — абсолютно точно была не «нашей» и не моей. К счастью — потому что по всей логике я должен был с неë выбраться достаточно скоро. К несчастью — потому что повлиять на ситуацию я практически не мог, и произойти могло всё, что угодно.
— Кто он? — наконец-то спросил второй солдат.
(Учитывая, что мой местный английский оказался весьма сносным — дальнейшие диалоги буду приводить сразу в переводе.)
— Телепортировали, говорит. Смотри, куртка какая.
Я взглянул назад, в землянку. Мой взгляд упал на башню из консерв в углу. «АЛЯСКРЫБПРОМ», — прочитал я при тусклом свете ламп.
Алеутская республика хоть и была русскоязычной, но граничила и с Луизианой, и с норвежским Винландом, оставшись нейтральной. То есть могла поставлять консервы и тем, и этим. Если это норвежцы или англичане, понял я, надо сперва прикинуться беженцем, а если не пройдет, то готовиться применить навык. Глаз уже рассчитал угол атаки кинектирующего удара, затем прыгнуть наверх, из окопа, оценить обстановку, поймать автощитом десяток пуль и прорываться через серую зону к луизианцам…
А если крупный калибр? А если мины? А если у врагов сенс? Я ещë ни разу не оказывался на поле боя, где воевали сенсы. Благо, мои собеседники сами разрешили мои подозрения.
Мой мобильник в кармане зазвонил, я машинально нащупал и нажал кнопку сброса, не принимая вызов.
— Это шпион! — вдруг заорал второй, тыкнув мне в морду стволом. — Он норди! Смотри, какая куртка! Руки назад! Оружие брось!
Первый усмехнулся и хлопнул второго по фуражке. Похоже, он был старослужащим — что-то вроде ефрейтора.
— Ты идиот, Сэм, на кой хрен сдались норвегам наши окопы? Мы вторая линия обороны! Ты откуда, малец?
— Москва. Я… сэр, — я забыл слово «дворянин», — подланный российской короны, специальный императорский курьер, младший лейтенант. Находился в Антарктиде. Это сделали тонмаори.
Чин подпоручика примерно соответствовал должности. Для убедительности я порылся в карманах и вытащил чек с заправки в Елауте. Ефрейтор присвистнул.
— Сэр, ну-ка спойте что-то по-русски? — без доли насмешки спросил ефрейтор.
— Ты, мля, серьезно? — усмехнулся я по-русски. — Может, мне ещë вприсядку сплясать и на балалайке спеть?
— What a beautiful language! Какой красивый язык! Еще, сэр, прошу!
Я вздохнул — видимо, подобная нелепость все-таки требовалась для установления контакта. Из всех песен, конечно, вспомнилась наиболее-дурацкая, строки из которой я слышал парой минут назад.
— Ладно, ладно. Хоп, мусорок, не шей мне срок. Машина «Циммера» иголочку сломала… Довольно? Ведите меня к своему командиру.
Ефрейтор покачал головой.