– Ну как хочешь, я и один могу все съесть. У тебя в сумке, кстати, был хлеб. Достанешь?
– Угу, – все-таки ответила Джо и, нахмурив брови, потянулась за сумкой.
– У тебя точно ничего не болит? – спросил я, отрывая от курицы ноги и крылья и выкладывая их в глубокие жестяные походные тарелки. – Ну, чего молчишь?
– Все болит, – тихо ответила она, но будто опомнившись, уже громче сказала: – В смысле руки болят.
И только теперь я присмотрелся к пальцам девушки. В свете белого пламени они были красными, как яблоки, которыми я сегодня всех угощал.
– Хм-м-м, – протянул я, победно усмехнувшись.
– Что смешного?
– Да так, ничего. Кто там говорил, что не сгорает? А? – улыбаясь только глазами, спросил я и потянулся за своей сумкой, чтобы достать мазь, смягчающую ожоги. – Держи, это поможет.
– Спасибо, – ответила девушка и взяла у меня из рук керамическую баночку.
– Подожди-ка, а это что такое? – спросил я, продолжая рыться в сумке и ничего не понимая. – Специи? Но если они здесь, то чем же ты посыпала курицу?!
Резко схватив тарелку с долгожданной ароматной едой, я присмотрелся к вожделенной курице, понюхал ее, не обнаружил ничего подозрительного и откусил кусочек. Нежная, сочная птица, которая еще вчера бегала во дворе продавца, представлялась мне таким аппетитным и желанным ужином, но теперь… Теперь это был песок вперемешку с мукой. Нет, это было гораздо хуже дохлой тюремной крысы, которую мне однажды довелось попробовать. Это была помесь лошадиного навоза в сочетании с протухшей водой из канавы.
– А-а-а! – я резко и громко выдохнул, пытаясь отдышаться, потому что всего от малюсенького кусочка мяса у меня просто перехватило дыхание и потекли слезы. Я выплюнул проклятое мясо и попытался отдышаться, умоляюще глядя на Джоанну. Девушка сразу сообразила, что я прошу воды, и быстро протянула мне флягу. Я схватил спасительную жидкость, даже не подозревая, что и там меня ждет сюрприз – совершенно не заметил, как одна из фляг почему-то оказалась около огня и раскалилась настолько, что…
– А-а-а! – завопил я, отбрасывая прочь драгоценную воду. – Это же кипяток! Джоанна! Ты что?!
– Я всего лишь хотела ее нагреть, там был лед! – стала оправдываться девушка, но и я был хорош – через перчатки не успел вовремя понять, что фляга полыхает огнем, и сразу плеснул жидкость себе в горло.
– Ты ненормальная! Кхе-кхе! Что ты засунула в эту птицу, тьма ее забери!
– То, что ты мне сказал взять! Специи! Вот! – она показала мне небольшую стеклянную баночку, в которой я сразу узнал пузырек с песчаной магией.
– О нет! Ты же маг, ты что, не смогла отличить специи от волшебного сосуда?!
– Что?! Извини, но на нем не написано, что это! – закричала Джоанна и тут же осеклась. – А что там было?
– Лучше тебе не знать. Ох, – я схватился за живот, который моментально скрутило: всего шепотки хватило, чтобы прах мумий вперемешку с мукой и песком подорвал мое здоровье, на которое, стоит сказать, я жаловался очень редко. – Быстро достань из моей сумки исцеляющую жидкость! Голубой пузырек. Ну же, скорее! Джоанна, что ты мне даешь? Это оранжевый. Я же сказал: голубой! Ты ослепла, что ли? – закричал я, весь скрючившись от боли, и сердито посмотрел на девушку. – Эй!
Не знаю, наверное, я все же переборщил, потому как губы Джоанны задрожали – казалось, она вот-вот разрыдается. Так и случилось. По ее щекам одна за другой покатились слезы. Я даже забыл про свою боль, когда она, одной рукой вытирая глаза, протянула мне наконец злополучный пузырек.