— Кто?
— Титулярный советник Вильям О’Коннор из Абердина. Он был здесь около пяти месяцев. Как раз, когда в газетах сообщалось об открытиях. Исчез. Также исчез профессор Линк. Когда вы приплыли в Нью-Йорк.
Джон Линк! О нём предупреждал офицер из охранки. Впрочем, не шевельнув и пальцем, чтоб его найти.
— Весь институт был: О’Коннор, Линк и третий. Его видели мельком. Немолодой. Больной.
Похоже, Майкл в мятых штанах, лучше подходящих ему, нежели полицейская форма, за неполные сутки узнал больше, чем все русские за четыре дня в Ново-Йорке.
— Что дальше?
Дальше был языковой барьер. Делать нечего, Виктор Сергеевич бросился на поиски Львовой. И оказался вынужден прождать целый час: находясь в губернаторской резиденции, она по-прежнему несла вахты связи и отдыхала положенные после дежурства часы.
— Знаете старую шутку, штабс-ротмистр? — проворковала она сонным голосом, на ходу потягивая кофий из маленького костяного стаканчика. — Подходит к курятнику лисица и начинает кудахтать, словно курица, желающая случки. На плетень взлетает петух в ожидании любовных утех. Лиса — цап его и унесла лисятам. Те едят, а она приговаривает: как полезно знать иностранные языки.
— Вам известны…
— Шесть в совершенстве. И несколько с пятого на десятое. Не может же связистка отказать в приёме депеши из-за незнания языка. Показывайте, что откопал наш туземный самородок.
При виде Львовой сыщик расслабился и начал трещать, в подробностях рассказывая о своих открытиях.
Пересказав Тышкевичу основное, княжна вдруг заметила:
— Американцы лгут об изобретениях. Если Сэвидж прав, шотландец и этот Линк только выкачивали откуда-то сведения. Ни сил, ни больших денег у них не имелось. Создать аппараты по беспроволочной телеграфии или телефонии… Не слишком разбираюсь, но, думаю, нужны какие-то специалисты, оборудование, материалы… Наш сыщик уверяет, что троица вела уединённый образ существования. Каких-то контрактов на передачу изобретений он не обнаружил. Только патенты-лицензии.
— Спасибо, сударыня. Стало быть, это чистой воды реклама. Поиск финансистов, готовых к ассигнованиям в немагические технологии, коль Маккенна О’Коннор не взялся оплачивать опыты и производство. А как только обнаружили, что привлекли внимание не только акционеров, но и Торжка, сбежали, не дожидаясь неудобных вопросов. Только — куда?
Львова чуть наклонила голову набок.
— Майкл уверен, что Маккенна выложил ему далеко не всё. Предлагает допросить жёсткими методами.
— Как штурмовиков на яхте? Но этот делец — не преступник. Хоть и покрывает, наверно, опасных для империи людей. Анастасия! — он впервые назвал княжну по имени. — Там же на яхте я попробовал своё плетение. Деликатное. Оно дало почувствовать, говорит ли человек правду. Почти незаметное.
— У меня нет активных плетений. Зато по чувствительности готова с вами состязаться. Берите Искрова и едем, — она вдруг одёрнула себя, посмотрев на часы. — Простите. Не сразу вспомнила, что ординары живут по распорядку. Уже вечер, а мы — не полицейские следователи, чтобы вламываться в дом и потрошить мозги.
— Да. Завтра с утра. В конторе этого Маккенны, — согласился Тышкевич.
Сэвидж удалился с гордо поднятой головой. Он теперь был уверен, что шестьдесят рублей — не последние деньги с этого контракта. Жизнь налаживается. Пусть благодаря грёбаным русским, но налаживается.