— Позовите моих сыновей, племянников, слуг!
Вошли слуги.
— Кто-нибудь из вас видел Эдмунда?
— Нет, — ответили они.
— Святой отец, поднимитесь к моим сыновьям и племянникам и скажите им, чтобы они немедленно явились сюда.
Освальд удалился и первым делом направился в спальню мастера Уильяма.
— Сударь, вы должны сейчас же пойти к милорду, он хочет сообщить вам нечто необычайное.
— И я ему тоже, святой отец! Смотрите, что я нашел у себя на подушке.
— Прошу вас, сударь, прочтите мне послание, прежде чем показывать кому бы то ни было. Ваш отец и без того слишком встревожен, не следует волновать его еще сильнее.
Уильям принялся читать письмо, а Освальд внимал ему с таким видом, словно ничего не знал о содержании послания. Он услышал следующее:
Что бы тебе ни открылось, пусть дружба ляжет печатью молчания на твои уста. Отныне нет больше крестьянина Эдмунда — есть тот, кто надеется отблагодарить барона Фиц-Оуэна за его великодушную заботу и покровительство, а своему дражайшему Уильяму ответить взаимностью на высказанные чувства и стать ему другом, во всем равным.
— Что это может значить? — спросил Уильям.
— Трудно сказать, — ответил Освальд.
— Но из-за чего тогда переполох?
— Я знаю лишь, что милорд желает немедленно вас видеть, так что прошу вас, поторопитесь, а мне надо идти к вашим братьям и родственникам. Никто не знает, что думать и чему верить.
Мастер Уильям спустился вниз, а отец Освальд отправился к смутьянам. Едва он переступил порог, как мистер Уэнлок воскликнул:
— Идет его приятель, ждите новых предложений!
— Господа, — сказал Освальд. — Милорд просит вас всех немедленно пожаловать в столовую.
— Зачем? Должно быть, встретиться с вашим любимчиком Эдмундом? — осведомился мистер Уэнлок.
— Нет, сударь.