Смута. Том 1

– А ещё как-то иначе может выйти? Ну, если у кадет получилось? – выдавила Юлька, пытаясь отвлечься от жуткого видения: дядя Серёжа с пистолетом пытается выстрелить в профессора.

– Может выйти так, что в нашем мире вдруг начнут проявляться черты совершенно иного. Ну вдруг окажется, что в Зимнем дворце невесть откуда взялось Временное правительство. Но в это я не верю. Слишком уж безумно, а природа логична. И вообще, милая, – мне гораздо более интересно, что у нас выйдет с тобой. Ведь «чувствующие», я так понимаю, существовали с незапамятных времён – помнишь все эти сказки о загадочных исчезновениях и возвращениях спустя много-много лет?

– Ну да… но это же сказки…

– Древние, милая, очень мало что могли выдумать. От точности сведений у них зависела жизнь всего клана. Ты не могла бы сочинить историю про вкусный и полезный мухомор – твоё племя, твой род просто погибли бы, поверив тебе. Всё, о чём говорили древние, проистекало из их опыта. Знаю, знаю, – Мария Владимировна подняла руку, – настоящие историки меня засмеют. А я вот вспоминаю нашу войну… тогда было не до сказок. Кто врал, тот долго не жил. Правда, одна только правда, ничего, кроме правды, – в этом был залог победы. Поэтому древним было очень трудно что-то именно выдумать. Как ты выдумаешь что-то о богах, если ты в них по-настоящему веришь? Поклоняешься Зевсу-громовержцу и сочиняешь всякие сказки про его похождения?

– Но ведь никаких богов никогда не было, – пискнула Юлька.

– Я, когда была маленькая, думала точно так же. А потом поняла – за всем тем, что мы считаем «выдумками», стояла правда, только мы её не можем пока понять. Ну вот как с этими исчезновениями, о которых уже говорила. Юноша оказывается в стране фей, проводит там ночь, возвращается – а в его родной деревне прошли десятки лет, все родные его умерли, его никто не помнит… Я вот считаю, что это про «чувствующих», про их способность менять временные потоки и возвращаться; а Николай Михайлович мой полагает, что я слишком много читаю не того, что надо. Так что, милая моя, запасаемся терпением и ждём. Что-нибудь да случится, непременно случится, не может не случиться. Да, кстати, – бабушка вдруг посуровела, – хочу тебе сказать, что твой дядя, наш недобрый знакомый гражданин Никаноров, пропал в неизвестном направлении. Ушёл в отпуск, да ещё и присовокупил две недели за свой счёт, уж не знаю, как уломал начальство… Он у тебя, случайно, туризмом не увлекался?

– Н-немного… как будто… – Юльке стало не по себе. Дядя Серёжа никогда ничем по-настоящему не увлекался, кроме истории. Особенно – истории революции и Гражданской войны и всего того, что к революции привело. Но это Юльке было неинтересно, и бесконечных дядиных тирад, обращённых к её маме, Юлька никогда не слушала, пропускала мимо ушей. Мама тоже послушно кивала, но не более того. Дяде Серёже нужен был слушатель, а не собеседник, как говорила Мария Владимировна.

– Само собой, – кивнула бабушка. – Он и так зол был как нечистый, прости Господи. Его из отдела Николая Михайловича-то перевели после того, как он милицию на нас навёл.

– Милицию? – Юлька должна была бы испугаться, однако она не испугалась. – Милиция же только жуликов ловит?

– Вот он и сказал, что мы жулики и есть, – сухо сказала Мария Владимировна. – Приехали сюда, на дачу… искали, ничего не нашли, конечно же. Извинились. Ну а гражданину Никанорову пришлось из отдела уйти. Ух, и злился же он!

– И поделом! – горячо выдала Юлька. Дядю Серёжу ей было совсем не жалко. – Будет знать, как на людей клеветать!

– Будет, будет… вопрос только, куда он после этого делся.

– Так в отпуск поехал…

– Никогда он ни в какие отпуска так надолго не ездил. Как правило, всё равно на работу ходил, просто не к девяти утра, а, скажем, к одиннадцати. У него ж никого не было, ни семьи, ни деток…

Это было правдой. Какая-то «Татьяна» у дяди Серёжи имелась, и о ней порой с насмешкой упоминала мама, но не более того. Женат дядя Серёжа никогда не был и детей тоже не имел.

– Вы думаете, бабушка, он… он туда отправился? – Юлька задрожала было, но взяла себя в руки. В конце концов, она не просто девчонка, она «чувствующая»!

– Всё может быть.

– А где у них машина?

– Пуще глаза берегли, – усмехнулась Мария Владимировна. – Прятали лучше, чем Кащей смерть свою. Никак мы дознаться не могли.

– Я! Я могу! – Юлька очень спешила, ей очень хотелось оказаться полезной. – Я же чую! Чувствую!