Двери в полночь

22
18
20
22
24
26
28
30

Я кивнула, сглатывая ком в горле.

— Прости, это… нехорошо, такое говорить.

— Все в порядке, — он сделал шаг вперед и осторожно меня обнял. Я послушно уткнулась ему в грудь, промокая о рубашку снова набежавшие слезы. — Это было очень давно.

— Насколько давно?

— Достаточно, Чирик. Почти шесть тысяч лет назад.

3

— Ох ты ж господи!..

Я поспешно накинула халат и затянула пояс. Спина немного ныла от так и не прорезавшихся крыльев, кости побаливали от не вышедшего напряжения перед трансформацией.

— Прости, — я неловко забрала у Шефа пакеты с едой, которые он принес, и потащила их на кухню. — Оскар когда-то говорил, что долго не обращаться сложно, я тогда не обратила внимания. А он был прав — у меня все тело выворачивало просто, как при гриппе, знаешь?

Шеферель снял перчатки и медленно прошел за мной на кухню, прислонившись к косяку.

— Вообще-то нет, не знаю. Ко мне человеческие хвори не липнут.

— Везет, — я раскрыла один из пакетов, и на меня пахнуло теплой лапшой с говядиной, — грипп — это просто отвратительно. Где есть будем?

Я подняла на него взгляд, но Шеф смотрел куда-то как будто сквозь меня, взгляд его затуманился…

Я щелкнула пальцами у него перед носом:

— Босс, прием! Где есть будем?

— А! — Он встрепенулся. — Да давай в гостиной, я «Другой мир» притащил — посмеемся.

Я кивнула и потянулась за тарелками.

— Раздевайся и тащи диск.

Он кивнул и вышел, на ходу скидывая плащ.

С того страшного дня, когда я очнулась от дурмана в темной комнате и услышала правду про свою мать, прошло уже немало времени. Сначала мне было плохо, потом пусто, потом снова плохо… Шеф всегда оказывался рядом, терпеливо успокаивая меня, выслушивая многочасовые жалобы и всхлипы. Былая холодность исчезла без следа, и я могла сказать, что вряд ли кто-то из близких когда-либо относился ко мне теплее и внимательнее.