Рука оборотня замерла. Он медленно опустил бутыль на стол и нахмурился:
— Шеф, я…
— Ты не помнишь, как все начиналось? — Тот повернулся к нему и подался чуть вперед. — Не помнишь, как мы встретились?
— Разве такое забудешь, — вздохнул Оскар и опустил взгляд на бутылку. — Я бы хотел. Не получается.
Шеф понимающе кивнул.
— Если бы не ты, я бы пропал тогда, — проговорил оборотень, — это сейчас можно как-то спастись, скрыться… А тогда меня ждал путь на костер.
— Я вовремя тебе попался, — невесело ухмыльнулся Шеферель, пододвигая к себе кружку.
— Не устаю благодарить за это Бога.
— Лучше не Бога, а меня, — Шеф по привычке шутил даже в самых тяжелых ситуациях. Он сделал глоток и закашлялся. — Что за гадость? Дай-ка почитать… О, на мухоморах, отлично!
— А что, — глаза оборотня лукаво блеснули, — викинги пили и не жаловались.
— Викинги были вот, — Шеферель выразительно постучал по остаткам стойки, — вот что твой дуб.
Оба замолчали.
— Я обязан тебе жизнью, — тихо сказал Оскар. Он повернулся и посмотрел на Шефереля: — Ты спас меня. И я поклялся вечно служить тебе.
— Вы, испанцы, такие церемонные, — хмыкнул Шеф. — Но да, клялся, было дело. Помнишь, ты еще порывался постоянно всех перебить? Температура под сорок, а туда же, воевать!
— Они уничтожили мой замок, — скрипнул зубами оборотень, — пытались убить мою семью!
— Знаю! Ты это в бреду повторял каждые пять минут — хоть часы сверяй, — Шеферель пододвинул кружку Оскару. — А на меня зато в той гостинице очень сильно косились, когда выяснилось, что у меня на кровати больной мальчик лежит.
— Мне было восемнадцать, я уже был не мальчик! — с улыбкой возразил Оскар.
— А мне тогда перевалило за пять тысяч, и для меня ты всегда будешь мальчик! — Шеф выразительно хлопнул рукой по столу. — И вообще. Вид у тебя был, когда я тебе объяснял что да как… Priceless, как теперь говорят.
— Я бы на тебя посмотрел, если бы тебе рассказали, что ты три дня провалялся в горячке, а до этого превратился в пантеру и разнес половину вражеских воинов!
— Мне в детстве и не такое рассказывали, — Шеф улыбнулся было, но улыбка его вдруг будто замерзла и сошла с лица невидимой тенью.