Отлично, теперь хоть вернутся ко мне в руки, я на свои труды здорово надеюсь.
Ну ничего, разговор идет, пусть мне и не верит Вождь до конца, однако разговаривает, интересуется.
Правда, к самому главному почему-то не переходит, именно к фашистской Германии. Человек он очень сложный и простыми путями не ходит. И давно уже на Олимп попал, не верит никому и всех подозревает.
Поэтому я только отвечаю на вопросы, я сам с раскладами особо не лезу.
Разговор затянулся в общей сложности на полтора часа, потом Вождь спросил, как мне живется в Москве.
— Товарищ Сталин, прошу вас распорядиться, чтобы мне отдали некоторые бумажные листы из моих вещей, мне нужно в памяти освежить, что случится в ближайшее время.
— Хорошо, я подумаю, — удивленно сказал Вождь, наверно, он полностью не в курсе того, зачем я принес эти источники из будущего.
Что я могу читать с абсолютно белых и чистых листов какую-то информацию.
— Хотел бы погулять по весенней Москве, посмотреть город в живую. А то только сижу в санатории без всякого толка, — посетовал я, — И насчет денежного содержания хорошо бы подумать.
Сталин кивнул, задумавшись, а меня уже нетерпеливо поднимают со стула его церберы.
Так и вышли снова из кабинета, один впереди, второй сзади.
Пришлось подождать распоряжений от заскочившего в кабинет к Вождю Поскребышева, после чего меня отвезли в новое место. В отдельную квартиру в центре, недалеко от Кремля, где все готово к нормальной жизни, есть мебель и спальня. В квартире напротив находятся мои стражи, внизу вахтер, вход разрешен в подъезд только определенным людям.
И мне выйти одному тоже не получится, инструкции даны вахтеру строгие. Думаю, что и в окно выпрыгнуть незаметно не получится, впрочем, я и не собираюсь это делать.
Есть даже прислуга, взрослая женщина убирается и приносит еду из столовой.
Теперь я могу выйти прогуляться по городу, нужно только предупреждать хотя бы за полчаса своих конвоиров.
Отвели меня в ГУМ, в спецотдел, где я купил себе немного белья, спортивный костюм, то есть, одежду для спорта, какую-никакую подходящую. Еще туфли для спорта и несколько фуфаек, чтобы менять их почаще.
Да, футболки называются нательными фуфайками, считаются нижним бельем и ходить в них очень неприлично.
Потом выделенные мне деньги закончились, как я понял, советское государство еще не признало мое неоспоримую ценность. Поэтому я уже живу в довольно хорошем месте, однако, денежное довольствие еще не больше шестисот рублей на меня выделено. Одежда в Стране Советов довольно дорогая, на обычную зарплату пару костюмов не купишь.
А летняя Москва уже мне нравится, только в центре ведутся сплошные работы, сносятся старые дома и храмы, прокладываются широкие магистрали и проспекты. Высоток сталинских еще нет, я про них и не переживаю, архитектура того времени не совсем в моем вкусе. Очень уж она однообразная.
Гуляю по городу, хожу в кино, знакомлюсь с народом. Да, из Москвы делают витрину счастливой жизни при социализме. Двое конвоиров за спиной, правда, очень мешают чувствовать себя свободным человеком, да и людей подставлять не хочу. Поэтому ни с кем не общаюсь, чтобы собеседникам не задавали потом вопросы ненужные.
ebooksa