А что еще мне было делать? Крыс в доме Доннелли не растили.
Но и гребаных идиотов тоже. Я неплохо провела время на темной стороне города, но теперь завязала. Перестала употреблять. Перестала распространять. Не то чтобы я собиралась найти себе работу, мало ли других интересных способов себя обеспечить, но с того дня я держалась на мелководье. И мне там было хорошо и безопасно, я три месяца была в завязке, пока не появилась Стейси со своим идиотом и не попросила об услуге, поскольку у самих для дела мозгов не хватало. И вот, пожалуйста. Как мило.
— Что это значит? — спросила Стейси.
— Это руна, — заметил Джеймс Фитцджеральд, доктор гребаной философии.
— Офигеть. Золотая звезда Фродо, — сказала я. — Ты в детстве спер у папы альбом «Led Zeppelin IV» и узнал палочку?
— Пошла ты! — Кажется, блудные мысли насчет меня вернутся к нему не скоро.
— Но что это значит? — снова спросила Стейси.
Джимми пожал плечами, покачал головой. Оба уставились на меня.
Я понятия не имела, что означает гребаный символ, но, к сожалению, догадалась, что происходит. Толстый козлина был так занят поглаживанием своего самолюбия и рассказами о дружке–бандюгане, что дал мне пакет, предназначенный другому клиенту, тому, для кого значение поддельного кокса и пальца с кольцом будут яснее ясного.
— Ответный удар, — сказала я. — Война банд.
2
Ну вот какими идиотами надо быть, чтобы на следующее утро пойти и потребовать назад свои деньги? Такими, как Фитц и Стейси.
Ага. Вот такими. Нереально кончеными идиотами.
На рассвете они завели машину, накачались кофеином и решимостью и сломя голову погнали объяснять моему новому другу Косатке, что с ними шутки плохи.
А я спала и ничего не знала, иначе привязала бы парочку к детским креслицам, отвлекла мультиками и накормила викодинкой. Но я подумала, что они просто отправились покататься. На пляж или в Китайский театр Граумана. Мало ли где белые обдолбыши могут растаптывать свои шлепанцы до размера сапог Джона Уэйна. Пакет, порошок и палец невезучего ублюдка остались на кофейном столике. Слишком поздно до меня дошло, чего на столике не было — а не было там стикера с адресом Роско Арбакла. Это произошло так поздно, что я успела съездить к Паули Бенсону и попытаться разрулить проблему, в которую мы дружно вляпались.
Паули переехал на лето в дом кинозвезды. По крайней мере так он описывал его знакомым. Нет, дом был хорош, но «звезда» на нем явно экономила. Жилище принадлежало старому клиенту Паули, который сейчас снимал в Торонто несколько картин и клипов одновременно. Уезжал он недель на восемь–девять, и в это время Паули играл Хозяина Поместья, расплачиваясь за проживание несколькими аптечками, расположенными в стратегических местах вокруг дома, чтобы вернувшемуся Не–Вину–Дизелю не было потом грустно.
Было утро, но у Паули веселье не прекращалось. У бассейна бродило множество парней и девчонок. Покупатели и коллеги пили и фыркали. Мне удалось поговорить с Паули наедине, рассказать о проблеме и порадоваться, что он видит все в том же свете, что и я. Он понял, что я и мои придурки — просто пешеходы, попавшие на линию огня, и никаких проблем от нас не будет, мы сыграем честно, вернем мячик в игру и будем держать рот на замке. Паули настолько меня успокоил, что я расслабилась и осталась выпить. Мне даже захотелось пофлиртовать с парой девчонок, которые вроде как «играли в моей команде». Какая–то испаночка как раз рассказывала мне о своей последней реинкарнации, когда я вспомнила о стикере и вылетела вон.
На обратном пути я уложилась в рекордные восемнадцать минут и сразу же схватилась за телефон. Джамбо поднял трубку после первого гудка.
— Гарольд, — сказал он.
— Это твое первое имя? — спросила я.
ebooksa