— Существует протокол общения с ней, — сказала она.
Стейнекер обернулся к оставшимся пятерым солдатам.
— Если кто–то появится в коридоре, пристрелите его. — Потом кивнул шестому. — Доставай пистолет, будешь прикрывать нас.
— Если вы позволите мне вести разговор с ней, вы окажете себе немалую услугу. — Матушка О’Сайрус вставила ключ в замочную скважину. Он оттолкнул ее и сам повернул ключ. Древний механизм щелкнул, Стейнекер ухватился за массивные железные ручки и потянул дверь на себя. Ржавые петли завизжали, как свинья под ножом, и дверь раскрылась. За ней было огромное темное помещение.
Лунный свет из высоких прямоугольных окон заливал огромную фигуру в нескольких метрах от входа. Стейнекер взял канделябр настоятельницы и шагнул вперед, к силуэту. Только тогда он смог оценить истинные размеры существа, сидевшего в центре комнаты.
Мать–основательница была не только невероятно старой, она была огромной.
Примерно в три раза больше любого нормального человека, невероятно оплывшая женщина неподвижно сидела на деревянном кресле такого размера, что у Стейнекера перехватило дух. Солдаты уставились на нее с изумлением. Огромная голова основательницы склонилась вперед, как во сне, толстые седые пряди волос были спутанными и грязными, как швабра. От громкого храпа массивные плечи поднимались и опадали, и видно было, что к полу мать–основательницу приковывают толстые ржавые цепи.
В первый миг Стейнекер просто не мог найти слов.
— Почему она прикована?
— Она иногда нападает… на некоторых сестер, — прошептала матушка О’Сайрус.
— Но она же не может двигаться.
— Она кусает их, герр Стейнекер, когда они подходят кормить или купать ее.
— Она безумна?
Матушка О’Сайрус сказала что–то на латыни, затем перевела:
— Она блаженная.
Изумленные офицеры подошли ближе, словно пытаясь убедиться в существовании такой странной человеческой мутации.
— Разбудите ее, — велел Стейнекер.
— Она никогда не спит.
— Докажите, что эта старуха и есть ваш некромант, — прошипел он, — и что вы не пытаетесь выставить нас дураками!
— Вы видели ее силы, — сказала матушка О’Сайрус.