Индиго

Растаяло стекло на лужах

И треснул лёд в оконной раме.

Она была послушным мужем,

Он возлюбил её к той даме.

Луна затмила светом звезды.

Тень (тьма?) солнца утонула в небе.

Удушьем одаряет воздух,

Став ветром под железной сенью.

Прекрасно полотно Абсурда,

Когда оно деталь пилы.

Для флота не подходит судно

То, что убрал за инвалидом ты… 

42

Делёж земли шёл бойко. Из крестьянской общины к пашням допустили одного Лаврентия и троих стариков из мирского схода. Лаврентий со стариками поражались явной глупости чиновника удельного ведомства. Уж отнимать так отнимать — одним большим цельным куском, а эти нет, как пошли делить поля на полосы, да ещё узкие какие! Диву даёшься.

— Мож, чиновник-то с печи сегодня упал али угорел? — спросил, почесывая макушку, дед Степан.

— Да не пойму что-то… Чехарда… — развел руками Лаврентий, озирая угодия.

Тем временем чиновничьи люди, безжалостно топча гречиху, втыкали в землю колья. Далеко они ушли от деревни в своём занятии, но утомления не испытывали. Чиновник записывал себе на бумагу раскладки размеров наделов и водил руками, приказывая то одно, то другое.

Наконец, когда солнце перевалило за зенит, чиновник, вытирая взмокший лоб, обратился к исправнику:

— Всё… на сегодня.

— Вот и славненько! — откликнулся неугомонный (будто жара его и не брала) исправник и повернулся к Лаврентию и старцам, всё время шедшим вслед за «раздельщиками», сказал: