Крах и восход

Мы помогли Зое с Надей спуститься с корабля, перетащили спальные мешки в нишу в тени выступа и без лишних разговоров погрузились в беспокойный сон. Дозорных не ставили. Если нас и преследовали, ни у кого все равно не осталось сил на борьбу.

Закрывая глаза, я заметила, как Толя прокрадывается обратно на «Выпь», и заставила себя сесть. Через секунду он вышел с крепко завязанным пакетом. Его взгляд скользнул по Адрику, и у меня скрутило желудок от осознания, что он несет. Я позволила своим отяжелевшим векам закрыться. Не хотела знать, где Толя планировал закопать руку Адрика.

Когда я проснулась, день уже близился к вечеру. Большинство по-прежнему крепко спали. Женя закалывала рукав Адрика.

Я нашла Мала на дороге, идущей вдоль бока кратера – он нес полный мешок куропаток.

– Я подумал, что мы переночуем здесь, – сказал он, – разведем костер. А в Два Столба отправимся утром.

– Хорошо, – кивнула я, хотя мне не терпелось двинуться в путь.

Должно быть, он это почувствовал.

– Адрику не помешает отдых. Как и всем нам. Боюсь, если мы продолжим в том же духе, кто-то сломается.

Я снова кивнула. Он был прав. Все горевали, были напуганы и устали.

– Я принесу хворост.

Он коснулся моей руки.

– Алина…

– Я ненадолго.

Протиснулась мимо него. Не хотела разговаривать. Не хотела слышать слова утешения. Я хотела жар-птицу. Обратить свою боль в ярость и доставить ее к дверям Дарклинга.

Я направилась в лес, окружавший шахту. Так далеко на юге деревья были другими, более высокими и редкими, с красной рыхлой корой. Я как раз возвращалась к шахте с полной охапкой сухих веток, как вдруг меня охватило странное чувство, что за мной наблюдают. Остановилась, волоски на затылке встали дыбом.

Всмотрелась между залитых солнцем стволов. Тишина окутала меня плотным слоем, словно каждое крошечное существо в этом лесу затаило дыхание. Затем я услышала… тихое шуршание. Резко подняла голову к кронам деревьев. Мой взгляд зацепился за мимолетное движение, бесшумное хлопанье тенистых крыльев.

На ветках дерева сидел Николай, его мрачный взгляд сомкнулся на мне.

Голая грудь пестрила черными линиями, словно тьма раздробилась под кожей. Он где-то потерял обувь, босые ноги цеплялись за кору. Пальцы заканчивались черными когтями.

На его руках была засохшая кровь. И возле рта тоже.

– Николай? – прошептала я.