Крах и восход

– Если бы я хотела, чтобы он умер, он бы был уже мертв.

Принц предупреждающе посмотрел на нее.

– Я не пыталась его убить, – не сдавалась она.

– Но ты что-то сделала с королем, что-то, от чего он, по словам придворных врачей, никогда не оправится. Что это было?

– Яд.

– Его наверняка смогли бы вычислить.

– Только не этот. Я сама его изобрела. Если пить маленькими дозами на протяжении долгого времени, симптомы почти не будут проявляться.

– Растительный алкалоид? – спросил Давид.

Женя кивнула.

– Когда он скапливается в организме жертвы и достигает определенного порога, органы начинают отказывать и дегенерация необратима. Этот яд не убийца. Он вор. Крадет годы жизни. И их уже никогда не вернуть.

Я почувствовала что-то вроде удовлетворения в ее голосе. То, что она описала, было не готовым ядом, а творением девушки, застрявшей где-то между корпориалом и фабрикатором. Девушки, которая проводила много времени в мастерской субстанциалов.

Королева покачала головой.

– Маленькими дозами на протяжении долгого времени? У нее не было доступа к нашей пище…

– Я отравила собственную кожу, – резко ответила Женя, – свои губы. Поэтому каждый раз, когда он ко мне прикасался… – она слегка передернулась и глянула на Давида. – Каждый раз, когда он целовал меня, то впускал болезнь в свое тело. – Она сжала кулаки. – Он сам навлек на себя беду.

– Но тогда яд подействовал бы и на тебя, – заметил Николай.

– Мне приходилось выводить его из кожи, затем исцелять ожоги от щелочи. Каждый раз. Но оно того стоило.

Николай потер верхнюю губу.

– Он принуждал тебя?

Женя кивнула. Челюсть принца заходила желваками.

– Отец? – спросил он. – Это правда?