Она подождала, пока остальные поднимутся по ступенькам, а потом ответила:
– Я не сокрушенная. Я – сокрушение.
Мои брови подскочили вверх.
– Как хорошо с твоей стороны предупредить меня об этом, чтобы я не стала ссориться с тобой.
– Милая, – ухмыльнулась она, поворачиваясь ко мне то одной израненной щекой, то другой, – у меня больше нет хорошей стороны.
Ее тон оставался веселым, но я слышала в нем и печаль. Женя подмигнула мне здоровым глазом и побежала вверх по лестнице.
Мал вместе с Невским занимался подготовкой спальных мест, поэтому он остался, чтобы проводить меня в покои – несколько комнат в восточной части горы. Дверь обрамляли переплетенные руки двух бронзовых дев, которые, как я предполагала, изображали Утреннюю и Вечернюю Звезды. Всю дальнюю стену занимало круглое окно, окольцованное латунью и напоминающее иллюминатор на корабле. Горели лампы, и хотя днем от вида за окном несомненно перехватило бы дух, прямо сейчас не было видно ничего, только тьма и отражение моего усталого лица.
– Мы с близнецами расположились по соседству, – сказал Мал. – И один из нас будет дежурить, пока ты спишь.
У тазика меня ждал кувшин с горячей водой, и я быстро умылась, пока Мал докладывал, как он разместил других гришей, сколько времени потребуется, чтобы собрать снаряжение для нашей экспедиции в Сикурзой, и как он хочет разделить группу. Я пыталась вслушиваться, но в какой-то момент мой разум просто отключился.
Я села на каменную скамейку у окна.
– Прости. Я просто не могу.
Мал замер, и я почти видела, как он мечется между желанием сесть рядом со мной и необходимостью уйти. В конце концов он просто остался стоять на том же месте.
– Сегодня ты спасла мне жизнь, – сказал он.
Я пожала плечами.
– А ты спас мою. Мы постоянно этим занимаемся.
– Я знаю, что первое убийство всегда нелегко дается.
– Я в ответе за множество смертей. Эта ничем не отличается от остальных.
– Но она отличается.
– Он был солдатом, как и мы. Наверняка его где-то ждет семья, любимая девушка, возможно, даже ребенок. Он жил, а затем просто… исчез. – Я знала, что стоит закрыть тему, но мне хотелось выговориться. – И знаешь, что самое страшное? Это было
Мал помолчал некоторое время. Затем сказал: