– Я точно не помню, кем была моя первая жертва. Мы охотились на оленя у северной границы и вдруг наткнулись на фьерданский патруль. По-моему, бой длился не больше нескольких минут, но я убил троих. Они выполняли свою работу, как и я, пытались прожить день до вечера, а затем оказались на снегу в луже собственной крови. Точно и не скажешь, кто упал первым, но вряд ли это имеет значение. Нужно держать дистанцию. Тогда лица начинают размываться.
– Правда?
– Нет.
Я помедлила. Не смогла посмотреть на него, когда прошептала:
– Это было приятно. – Мал ничего не ответил, поэтому я продолжила. – Неважно, для чего я использую разрез, что я делаю со своей силой. Это
Я боялась поднять взгляд, боялась увидеть отвращение на его лице или, что еще хуже, страх. Но когда заставила себя посмотреть ему в глаза, лицо Мала было задумчивым.
– Ты могла убить Апрата и всех святых стражей, но не сделала этого.
– Мне хотелось.
– Но не сделала. У тебя была возможность проявить жестокость. Но ты ни разу ею не воспользовалась.
– Это пока. Жар-птица…
Он покачал головой.
– Жар-птица не изменит твою личность. Ты по-прежнему будешь девочкой, которая получила взбучку вместо меня, когда я сломал часы из золоченой бронзы Аны Куи.
Я застонала и обвиняющим жестом ткнула в него пальцем.
– А ты не вмешался!
Мал хохотнул.
– Естественно! Эта женщина умеет нагонять страх. – Затем его лицо посерьезнело. – Ты по-прежнему будешь девушкой, которая была готова пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти нас в Малом дворце, девушкой, которая только что на моих глазах поддержала служанку против короля.
– Она не служанка. Она…
– Подруга. Я знаю, – Мал сделал паузу. – Дело в том, Алина, что Лученко был прав.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить имя лидера ополченцев.
– В чем?