— Да… Я читал «Раскаявшегося». Рассказать тебе?.. Нет. Нет, не боюсь… Но смогла бы ты пересказать, как льется, к примеру, вон та вода…
Из шланга, ведущего от насоса, толчками вырывалась тугая блестящая струя. Чугунный казан мало-помалу наполнялся — кто-то из вольнонаемных уже возился, разводя под ним огонь. Будет теплая вода для купания…
Странное дело. В большом, внешнем, «оригинальном» мире рассказы Ирены не удостоились даже номинации на Серебряный Вулкан. В МОДЕЛИ номер один это были уже весьма достойные вещи — вон, Семироль под впечатлением от них принимал решение об Ирениной жизни и смерти… А здесь, выходит, опальная сочинительница Хмель попала едва ли не во властительницы дум. Случайность или злая шутка Анджея Кромара?
— Расскажи, Музыкант.
— Не смогу…
Ирена вздохнула. Старик умел быть феноменально упрямым.
— Хорошо… А что ты сделал Провидению такого, что оно наказало тебя?
Старческие веки приподнялись, открывая большие, выцветшие, удивленные глаза:
— А разве я наказан?
Ирена помолчала. Предположила осторожно:
— По-моему, да… Если бы ты не был наказан, то жил бы в своем доме, среди детей, внуков и внуков детей…
Старик неопределенно хмыкнул.
Тощая девочка лет десяти — сколько ни корми, а все тощая и тощая! — подобралась к казану, чтобы украдкой потрогать воду. Закатала рукав, сунула руку по локоть, довольно улыбнулась; тот вольнонаемный, что заведовал баком, обернулся от поленницы. Ни слова не сказал, просто обернулся; девчонку будто отбросили, спотыкаясь, она отбежала от казана в противоположный конец двора и остановилась там, плаксиво морщась, вытирая мокрую руку о подол платья…
В глазах добровольного помощника сирот было столько гадливой ненависти, что даже Ирена, поймавшая этот взгляд уже на излете, невольно вздрогнула.
Вспомнились изогнутые брови Река. «Торговцы»…
Вспомнился и лавочник, из чьих цепких доброжелательных лап ее вызволил бескорыстный рыцарь. «Провидение учит: отчаявшихся — утешать, бездомных — привечать, беременных — оберегать… Байстрюка вашего в хороший приют отдадим. Ну, пошли…»
Тощая девочка все еще стояла у забора напротив.
«Провидение учит: ежели кто добра своего не понимает, так наставлять деликатно либо в тайне добро делать… А в тайне не получается. Не дергайся, кому говорят? Спасибо потом скажешь… А то гляди, спросит с тебя Провидение — за неблагодарность…»
— Погоди, Музыкант…
Она поднялась. Прошла через двор, остановилась в шаге перед девчонкой. Чем-то девчонка напоминала Река — такая же светловолосая, и даже брови, страдальчески сведенные над переносицей, изгибались «тильдой»…
ebooksa