Она вспомнила то, о чем давно уже решила никогда не вспоминать. Зачем? Чтобы разбередить рану? Чтобы развлечься, прогнать скуку? Чтобы вызвать у этого, в ветвях, жалость?!
Полная откровенность может быть так же отвратительна, как прилюдное удовлетворение плотских потребностей. Сродни самобичеванию; возможно, она хотела наказать себя? Своей исповедью загладить… что?
— Можно спросить?..
Она крепче обхватила шероховатый, в продольных бороздках ствол. В объятиях дерева она чувствовала себя не столь одинокой; над головой у нее бесшумно присутствовал собеседник. Она скорее выцарапает собственные глаза, нежели осмелиться посмотреть на него.
— Почему вы… не сделали со мной… как собирались?..
Жалость. Где-то в ее рассуждениях промелькнуло слово «жалость»; неужели он имеет понятие о сострадании?! Это… можно было бы… Если это так, следует подумать над тем, чтобы…
Ей сделалось стыдно. Ее пощадили, избавив от наказания — она же видит в милосердии слабость и готова использовать ее в собственных интересах. Столь недостойная, неблагородная мысль…
Как он ухитряется двигаться столь бесшумно? Такая огромная туша?..
— Ты знаешь, что похожа на мать? Повторение матери?
Илазе показалось, что она ослышалась. Она даже на мгновение выпустила спасительный ствол:
— Я? Я?!
— Конечно… И любопытно, что этого не видит Игар.
Долгих несколько минут она собиралась с мыслями; странно, но воспоминания о матери отошли при этом далеко в сторону. И основным вопросом очень быстро сделался…
— Кто… вы?
— Скрут.
— Кто… это?
— Это я.
Илаза помолчала, кусая губы. Если так…
— Откуда вы знаете… Почему вы говорите, что я и мать…
— Потому что это правда.
ebooksa