Треклятый Байяз! Это ужасная идея — обратиться к народу. Джезаль не имел ни малейшего понятия, как воодушевить толпу.
— Что будет с нашими детьми? Что будет с нашими семьями? Наши дома сожгут?
Горестные стенания нарастали.
— Не бойтесь! Я вас прошу, пожалуйста…
Черт бы их побрал! Он не мог позволить себе просить, он был королем.
— Армия идет к нам!
Джезаль заметил внизу черные фигуры, протискивающиеся сквозь толпу. Практики инквизиции. Они направлялись, к его облегчению, в ту сторону, откуда слышались вопросы.
— Они уже выступили с Севера! Не сегодня-завтра придут нам на помощь и проучат этих гуркских собак…
— Когда? Когда это будет…
Черные дубинки взметнулись и опустились в середине толпы, и вопрос оборвался, завершившись пронзительным криком. Джезаль постарался заглушить его.
— Но пока они не подошли, неужели мы позволим гуркскому отродью свободно гулять по нашим полям? По земле наших отцов?
— Нет! — крикнул кто-то, к великому облегчению Джезаля.
— Нет! Мы покажем этим кантийским рабам, как умеют сражаться свободные граждане Союза!
В толпе зародилось воодушевление, правда, немного вялое.
— Мы будем сражаться отважно, как львы! Яростно, как тигры!
Теперь слова полились так, будто он говорил именно то, что думал, и ему даже нравилось говорить. Возможно, все так и получится.
— Мы будем сражаться, как сражались во времена Гарода! Во времена Арнольта! Во времена Казамира!
Приветствия зазвучали громче.
— Мы не остановимся, пока гуркские дьяволы не уберутся назад за круг морей! Никаких переговоров!
— Никаких переговоров! — выкрикнул кто-то.