Глокта захромал к двери, Коска и его люди последовали за ним. Витари мрачно следила за ними, прищурив глаза.
— Если вы только тронете…
— Да, да. — Глокта махнул рукой. — Вы напугали меня до смерти.
Когда останки разрушенного здания разлетелись по площади Маршалов, наступила тишина. Едоки замерли, потрясенные и изумленные не меньше Ферро. Только Байяз не был удивлен масштабом разрушения. Его резкий смешок эхом отскочил от стен.
— Действует! — повторил он.
— Нет! — закричал Мамун, и Тысяча Слов бросилась вперед.
Они подошли ближе. Сверкало их прекрасное оружие, рты широко открывались в голодном вожделении, поблескивали белые зубы. Они устремлялись к центру круга с ужасающей скоростью, с криками ненависти, от которых даже у Ферро стыла в жилах кровь.
Но Байяз смеялся.
— Пусть начинается суд!
Ферро выругалась сквозь зубы, когда Семя вспыхнуло холодным огнем у нее на ладони. Могучий порыв ветра пронесся по площади от центра круга, опрокинув едоков, как кегли. Они перекатывались и метались. Ветер выбил все окна, сорвал все двери, снес крыши у всех домов.
Огромные инкрустированные ворота Круга лордов резко распахнулись, затем их сорвало с петель и понесло по площади. Многотонные деревянные створки вертелись и крутились, как листки бумаги в бурю. Они просто скосили беспомощных едоков. Они разорвали фигуры в белых доспехах на части, разбросали их конечности. Кровь и пыль били фонтанами и сыпались, оставляя пятна.
Рука Ферро мерцала. Ферро быстро и резко втягивала в себя воздух, а холод распространялся по ее жилам, добирался до каждой части тела, обжигал внутренности. Семя туманилось и подрагивало, словно она смотрела на него сквозь быстро текущую воду. Ветер хлестнул ей в глаза, когда белые фигуры взмыли в воздух, точно игрушки, извиваясь в вихре осколков стекла, древесных щепок, каменных обломков. Не больше дюжины едоков осталось на ногах. Они шатались и старались удержаться, их сверкающие волосы отчаянно развевались под сильным порывом ветра.
Одна из фигур устремилась к Ферро с гневным рычанием. Это была женщина, ее сверкающая кольчуга раскачивалась, руки цеплялись за воздух. Она приближалась. Ее гладкое горделивое лицо выражало презрение.
Такое же презрение играло на лицах едоков, охотившихся на Ферро в Дагоске. Такое же было на лицах работорговцев, укравших у нее жизнь, и на лице Уфмана-уль-Дошта, с улыбкой наблюдавшего ее гнев и беспомощность.
Яростный крик Ферро смешался с оглушительным воем ветра. Она и не подозревала, что способна так быстро и резко махнуть мечом. Выражение испуга лишь на миг появилось на совершенном лице едока, прежде чем кривой клинок отрубил ее вытянутую руку и снес голову с плеч. Тело, перевернувшись, рухнуло, пыль посыпалась из зияющих ран.
Воздух был полон вспыхивающих теней. Ферро стояла в оцепенении, а обломки вихрем кружились вокруг нее. Какая-то балка врезалась в грудь борющегося с ветром едока и унесла его прочь, как саранчу на ветке. Другой неожиданно взорвался, превратившись в облако из крови и плоти. Останки по спирали унеслись в трепещущие небеса.
Огромный бородатый едок с усилием шагнул вперед, подняв над головой большую булаву. Он выкрикивал что-то, чего никто не мог расслышать. Сквозь пульсирующую пелену вихрей Ферро видела, как Байяз взглянул на него, приподняв бровь, и его губы прошептали одно слово:
— Сгори!
Через мгновение едок вспыхнул, как звезда, и его светящийся абрис отпечатался в зрачках Ферро. Почерневшие кости унес ветер.
Остался только Мамун. Он упорно продвигался, волоча ноги по камням, через груды металла, дюйм за дюймом, в направлении Байяза.
ebooksa