Один латный щиток сорвался с его ноги и, вертясь, улетел в обезумевшее пространство. Туда же отправилась пластина с плеча. Разорванная материя шумно хлопала. Кожа на его ощерившемся лице начала растягиваться и морщиться.
— Нет!
Одна рука отчаянно тянулась, пытаясь зацепить первого из магов. Пальцы дрожали от напряжения.
— Да, — произнес Байяз.
Воздух вокруг его зловеще улыбающегося лица трепетал, как в знойной пустыне.
С пальцев Мамуна слетели ногти, вытянутую руку отвело в сторону, и она треснула, ее вырвало из плеча. Безупречная кожа отслоилась от костей и развевалась, как парусина во время шквала. Коричневая пыль посыпалась из разорванного тела, словно песок над дюнами в бурю.
Мамуна вдруг отшвырнуло прочь и ударило о стену под самой крышей одного из высоких домов. Камни откалывались от краев рваной пробоины, падали внутрь здания и на улицу. Они присоединились к летящим по ветру обрывкам бумаги, вертящимся балкам, телам, бьющимся в воздухе над площадью. Круг распада и разрушения следовал за железными кругами на земле, поднимался вровень с крышами домов и даже выше. Он пугал и высвобождал все, мимо чего проносился, вырывал и подбрасывал вверх камни, стекло, дерево, металл и плоть, темнел, ревел и усиливался с каждым мгновением.
Сквозь бессмысленный яростный рев ветра Ферро расслышала голос Байяза:
— Бог улыбается, глядя на это.
Ищейка встал на ноги и встряхнул больной головой. Грязь полетела с его волос. По руке текла кровь, красная на белом. Кажется, конец света еще не наступил.
Хотя было очень похоже на то.
Мост и караульная у ворот исчезли. На их месте не было ничего, кроме большой кучи разбитого камня и зияющей расщелины, пробитой в стене. И огромное количество пыли. Вокруг лежали трупы, но куда больше было тех, кто катался по земле, задыхаясь, стонал или брел, покачиваясь, через обломки и осколки. Для них бой закончился. Ищейка хорошо знал, что они чувствуют.
Кто-то пытался взобраться на груду камней, заполнивших ров, устремляясь к провалу в стене. Кто-то со взъерошенными волосами и длинным мечом в одной руке.
Кто, если не Логен Девятипалый?
— Черт! — выругался Ищейка.
У него, у этого Логена, всегда хватало дурных идей, но эта была наихудшая. Какой-то тип следовал за ним по булыжникам. Трясучка. Он держал секиру в одной руке, щит в другой, и его грязное лицо было мрачным, как у человека, задумавшего черное дело.
— А, черт!
Молчун пожал запыленными плечами.
— Лучше пойти за ними.
— Ага.