– Нет. – Нож Мелкого кольнул Кальдера в бок. – И думать не моги.
– В самом деле, не надо, – согласился с братом Глубокий.
– Послушайте. Может, как-то договоримся? У меня есть деньги…
– Нет таких карманов, чтобы вместить весь куш за нашего кормильца. Так что лучше ступай себе прямо, как хороший мальчик.
Кальдер насчет этого сомневался, но, несмотря на то, что он считал себя умным, более подходящих мыслей не приходило.
– Мы, сам понимаешь, сожалеем. Мы тебя уважаем, как и твоего отца.
– Что мне толку от вашего сожаления?
Глубокий пожал плечами.
– Толку, возможно, и нет, но мы всегда так говорим.
– Он думает, что это добавляет ему галантности, – пояснил Мелкий.
– Благородства.
– А, ну еще бы, – съязвил Кальдер. – Два сапога пара, герои драные.
– Жалок тот, – изрек Глубокий, – кто ни для кого не является героем. Хотя бы для самого себя.
– Или для своей мамочки, – вставил Мелкий.
– Или для своего брата, – ухмыльнулся Глубокий. – Что, например, твой брат чувствовал по отношению к тебе, мой маленький повелитель?
Кальдеру подумалось о Скейле, о его неравном бое на мосту в ожидании помощи, которая так и не пришла.
– Думаю, он в конце на меня обиделся.
– Ты об этом слезы не роняй. Так или иначе, редок тот молодец, кто ни для кого не является негодяем. Хотя бы для самого себя.
– Или для своего брата, – сказал шепотом Мелкий.
– Ну вот и пришли.