– Вот как мне повезло! – сказал Лэмб.
Ингелстед покосился на Темпла и только сейчас обратил внимание на его странное одеяние.
– Кажется, кое у кого ночь выдалась тяжелее, чем у меня.
– Можешь передать сообщение от меня? – спросил северянин.
– Осмелюсь предположить, что несколько лишних минут ни капли не повлияют на отношение леди Ингелстед ко мне. Я все равно обречен.
– Тогда передай Папаше Кольцу, что я сохраню его слово целым и невредимым. Надеюсь, он поступит так же со своим гостем.
– Загадки, загадки… – Дворянин зевнул, водружая шляпу обратно. – Пойду. Надеюсь, успею еще поспать.
Горделиво шагая, он покинул гостиницу.
– Что ты намерен делать? – прошептал Темпл.
– Было время, когда я бросился бы туда, не раздумывая, и залил бы все кровью. – Лэмб поднял стакан, разглядывая. – Но мой отец всегда говорил, что терпение – король всех достоинств. Человек должен трезво смотреть на мир. Хотя бы пытаться.
– Так что ты намерен делать?
– Ждать. Размышлять. Готовиться. – Лэмб допил последний глоток, цокнув зубами по стеклу. – А потом залить все кровью.
Высокие ставки
– Подровнять? – спросил Фоукин, натягивая на лицо обворожительную улыбку профессионала. – Или что-то посерьезнее?
– Сбривай на хрен все. Волосы, бороду, усы. И как можно ближе к черепу.
Фоукин кивнул с таким видом, будто полностью одобрял решение. Посетитель всегда прав, в конце концов.
– Тогда предлагаю влажное бритье.
– Не хочу давать тому ублюдку возможность за что-то ухватиться. А кроме того, мне поздновато думать о красоте, не так ли?
Обворожительно и профессионально хихикнув, Фоукин приступил. Гребенка с трудом продиралась сквозь непокорные лохмы Лэмба. Ножницы щелкали, разделяя тишину на ровные и маленькие части. Шум толпы за окном становился все громче и взволнованнее, отчего напряжение в комнате росло. Седые клочья падали на простыню, складываясь в загадочные письмена, смысл которых оставался непостижимым.
Лэмб пошевелил их носком сапога.