– Ты как? – крикнул Савиан, не узнавая собственный голос.
– Пока дышу! – ответил Лэмб, не менее искаженно. – А ты?
– Чертова царапина!
Савиан отнял ладонь от татуированного живота. Кровь, черная в темноте, заливала кожу. Много крови.
Жаль, что он не успел поговорить с Корлин напоследок. Сказать ей все то, о чем думаешь, но молчишь, поскольку всегда кажется, что подходящее время еще будет, да и трудно себя заставить. Как он гордился тем, чего она достигла. А как бы гордилась ее мать. Борьба будет продолжена. Он содрогнулся. Разве можно отказаться от битвы только потому, что жизнь одна, а оглянувшись назад, ты видишь только кровь на руках и больше ничего?
Но уже поздно говорить что-либо. Савиан выбрал свой путь, и он скоро закончится. Не такое уж и плохое зрелище, сказали бы многие. Что-то хорошее и что-то плохое, немного гордости и немного позора, как у большинства людей. Тяжело кашляя, он сполз по стене и липкими от крови руками начал натягивать арбалет. Проклятые руки. Привычная сила ушла из них.
Он выпрямился у окна. Люди все еще суетились. Лачуга, на которую он бросил лампу, полыхала. Савиан выкрикнул в ночь:
– Это все, на что вы способны?
– К несчастью для вас, нет! – ответил голос Коски.
Что-то зашипело и вспыхнуло во тьме. Стало светло, как днем.
Грохот был похож на глас Бога, о котором в Священном Писании рассказывали, что он разрушил восставший Немай одним лишь шепотом. Джубаир отнял ладони от ушей, все еще слыша звон, и, прищурившись, глянул на форт сквозь дымовую завесу.
Строение подверглось ужасному разрушению. Стены усеивали дыры и проломы размером с палец, кулак и голову. Расколотые доски кое-где тлели, в углу три балки кое-как держались, сохраняя прежние очертания крыши, но вдруг заскрипели и обрушились неровной грудой. Обломки дранки застучали по земле.
– Внушительно, – сказал Брачио.
– Покоренная молния, – заметил Джубаир. Он внимательно оглядел латунную трубку, которая почти соскочила с лафета и теперь стояла наискось, пуская дым из почерневшего жерла. – Подобная мощь должна принадлежать лишь Богу.
Он почувствовал ладонь Коски на плече.
– И тем не менее Он дает нам ее, чтобы мы могли выполнить работу за Него. Возьми сколько надо людей и разыщи этих двоих старых ублюдков.
– Я хочу видеть Контуса живым! – вмешался Лорсен.
– Если получится. – Старик наклонился к уху Джубаира. – Но можно и мертвым.
Здоровяк кивнул. За долгие годы знакомства он осознал, что Бог иногда говорит устами человека. Никомо Коски. Малоожидаемый пророк. Кто-то мог бы сказать – вероломный, плюющий на законы пьянчуга, который ни разу в жизни не произнес слов молитвы. Но с самого первого мига, когда Джубаир увидел генерала в сражении и понял, что тот не ведает страха, он ощутил в нем божественную сердцевину. Несомненно, длань Божья пребывала над ним, как над пророком Кхалюлем, который прошел нагим сквозь дождь из стрел, оберегаемый одной лишь Верой, и не получил ни царапины, вынудив таким образом императора гурков сдержать обещание и преклонить колени перед Всевышним.
– Ты, ты и ты… – Он указал на своих подчиненных пальцем. – По моей команде врываетесь в дверь. А вы трое пойдете со мной.