Снаружи царил полный хаос. В свете огромного костра, выбрасывавшего тучи искр, суетились люди, спеша как с форту, так и в противоположном направлении. Похоже, далеко не все явившиеся поживиться рядом с Ротой рассчитывали оказаться посреди сражения. У самого входа валялся труп одного из экзекуторов, но Савиан не лил по нему слезы. В детстве он плакал по любому поводу, но годы иссушили его глаза. По-другому никак. Он видел столько всего и столько всего сделал, что в целом мире не хватило бы соленой воды.
У лачуг сидели стрелки, нацелив луки на форт. Савиан быстро прикинул расстояние, углы, места засады врагов. Потом появились торопливые люди с топорами. Схватив со стола лампу, Савиан запустил ее на крышу ближайшей хижины. Вспыхнуло пламя, жадно пожирая солому.
– Они идут к дверям! – крикнул он.
– Сколько? – донесся голос Лэмба.
– Похоже, пятеро! – Он вгляделся в движущиеся тени. – Шестеро!
Приклад арбалета уперся в плечо, он сжал теплую и надежную деревяшку пальцами, словно любовницу. Жаль, что большую часть времени он проводил с арбалетами, а не с любовницами, но цель своей жизни Савиан выбрал давно, и все происходящее – лишь шаг на долгом пути. Палец нажал на спусковой крючок, арбалет дернулся. Один из людей с топорами дернулся, шагнул в сторону и упал.
– Пять! – крикнул Савиан, перебегая ко второму окну.
Бросил первый арбалет и подхватил запасной. Слышал, как стрелы бьются по стене и ставням. Одна закувыркалась в темной комнате. Он поднял арбалет, прицелился в черную фигуру, выделяющуюся на фоне огня, выстрелил. Наемник завалился навзничь, но даже отсюда Савиан слышал, как он орет от боли, сгорая в жадном пламени.
Перекатился под защиту простенка. Стрела просвистела над головой и задрожала, впившись в стропило. На миг его скрутил приступ кашля, пришлось постараться, чтобы подавить его и восстановить дыхание. Ожоги на ребрах отдавали болью. От двери доносился стук топоров. Но ими займется Лэмб. Единственный из всех живущих ныне людей, которому Савиан мог спокойно доверить эту задачу. От задней стены слышались негромкие, но вполне различимые голоса. Он кинулся туда, подхватив охотничий лук. Колчан некогда было перебрасывать через плечо, и он просто сунул его под ремень.
Савиан длинно и хрипло выдохнул, подавил очередной приступ кашля, наложил стрелу на тетиву, согнул лук, одним движением открыл ставень и высунулся, медленно выдохнул сквозь стиснутые губы.
Наемники прятались в тени у подножия задней стены. Один глянул вверх – широко раскрытые глаза на круглом лице. Савиан выстрелил ему прямо в рот с расстояния фут или два. Кинул на кибить новую стрелу. Чужая стрела скользнула по волосам. Сохраняя спокойствие, Савиан натянул лук. Заметил отблеск на наконечнике стрелы наемника, который целился в него. Выстрелил. Попал в грудь. Схватил новую стрелу. Прицелился в бегущего. Выстрелил. Человек рухнул в снег. Похрустывая снегом, последний бросился наутек. Савиан вогнал стрелу ему в спину. Наемник пополз, подвывая и кашляя. Пришлось добить его второй стрелой. После этого Савиан толчком локтя закрыл ставень и выдохнул.
Он снова раскашлялся и сполз, сотрясаясь всем телом, по стене. Снизу доносился рев, звон клинков, брань, грохот, звук ударов.
Савиан кинулся к окну в передней стене, приготовил стрелу, увидел, как двое бегут к двери. Первому попал в лицо. Наемник рухнул, аж ноги выше головы задрались. Второй попытался остановиться, поскользнулся и упал на бок. Ответные стрелы застучали о стену, но Савиан уже скрылся.
Ставень на заднем окне раскололся и слетел с петель, открывая ночное небо. Савиан заметил руку, вцепившуюся в подоконник, позволил луку выпасть из открытой ладони и подхватил булаву. Размахнулся, стараясь не зацепить стропила, и обрушил оружие на голову в шлеме, сбросив человека в ночь.
Обернулся. Черная фигура скользнула из другого окна. Наемник сжимал в зубах нож. Савиан отмахнулся булавой, но оружие соскользнуло по плечу. Они сцепились, рыча друг на друга. Савиан ощутил жгучую боль в кишках, оттолкнул противника к стене и вытащил свой нож. Он видел лишь половину лица наемника, освещенную светом костра, и ударил лезвием по ней. Срезал кожу, которая повисла лоскутом. Человек слепо ткнулся туда-сюда по мансарде, Савиан вцепился в него, повалил и бил ножом, пока побежденный не перестал дергаться. Потом, стоя на коленях, раскашлялся, и каждое движение отзывалось болью в животе.
Снизу слышался булькающий крик.
– Нет! Нет! Нет! – отчаянно визжал кто-то, захлебываясь слюной.
– Да, ублюдок! – прорычал Лэмб.
Два тяжелых глухих удара – и тишина.
Лэмб издал странный звук, похожий на стон. Потом раздался грохот, как будто он ударом ноги что-то опрокинул.