Новый капитан-генерал никоим образом не намеревался оспаривать ее предложение. С огромным облегчением он и его люди вывалили гурьбой на улицу и принялись готовить измученных переходом через горы коней к новому путешествию. Взъерошенного Коску подняли на руки и водрузили в седло, откуда он обратился к Димбику:
– Я помню, как нанимал вас. Спившегося, отверженного, не стоящего и гроша ломаного. Я благородно протянул вам руку помощи! – Он попытался проиллюстрировать слова широким жестом, но оковы помешали.
– Времена меняются, – Димбик пригладил челку.
– И это правосудие? Как вам, Суорбрек? Это справедливость? Внимательно смотрите, куда может завести излишнее милосердие! Плоды хорошего воспитания и заботы о преемниках!
– Заткните его кто-нибудь, черт побери, – бросил Лорсен.
Ког, порывшись в седельной сумке, затолкал в рот Коски пару старых носков.
Димбик придвинулся ближе к инквизитору.
– Может, лучше для всех было бы убить их? Среди остальных в Роте у Коски есть немало приверженцев, и…
– Предложение понятное и небезынтересное, но – нет. Взгляните на него. – Презренный наемник и в самом деле представлял собой жалкое зрелище – сгорбленный, со скованными руками, в порванном и криво сидящем плаще. Позолота с нагрудника вся облупилась, выставляя напоказ ржавчину. Морщинистую кожу покрывали старческие пятна и сыпь. Изо рта свисал один из носков Кога. – Человек прошлого, если когда-то был человеком. В любом случае, дорогой мой капитан-генерал… – Димбик расправил плечи и одернул мундир. Он просто пьянел, когда его называли этим словом. – Нам нужен кто-то, на кого можно повесить обвинения.
Несмотря на ноющую боль в животе, ломоту в коленях, пот, стекающий под броней, он стоял с прямой спиной, непоколебимый, словно могучий дуб, пока последний из наемников не скрылся в тумане. Разве великий легат Сармис, безжалостный полководец, непобедимый генерал, правая рука императора, которого страшились во всех уголках Земного Круга, мог показать хотя бы малейшую слабость?
Мучения длились едва ли не целое столетие, пока на балкон не вышли Темпл и Мэр, которая произнесла долгожданные слова:
– Они уехали.
Он осел всем телом, издавая стон, вырвавшийся из глубины души. Сбросил смешной шлем, трясущейся рукой вытер пот со лба. Вряд ли за все годы выступлений на театральной сцене он носил более неудобный костюм. И никаких букетов цветов из рук восторженных поклонников, которые усеивали широкую сцену Адуи после каждого представления, где он выступал в образе Первого Мага, но от этого удовлетворение отлично сыгранной ролью не стало меньше.
– Я же говорил, что мне предстоит еще одно самое лучшее представление! – воскликнул Лестек.
– И оно вам удалось, – сказала Мэр.
– Вы оба вполне пристойно для любителей подыграли мне. Смею заметить, что в театре вас ждало бы неплохое будущее.
– А обязательно нужно было бить меня? – спросил Темпл, трогая рассеченную губу.
– Кто-то же должен был… – пробормотала Мэр.
– Задайте себе вопрос: ударил бы вас великий и ужасный легат Сармис? Вот его и вините в своих страданиях, – ответил Лестек. – Мастерство в мелочах, мой мальчик. В каждой мелочи! Нужно полностью погружаться в роль. Так я обычно и поступаю. Следует поблагодарить мой маленький легион, прежде чем люди разойдутся. Мой успех – успех всей труппы.
– Для пяти плотников, трех разорившихся старателей, цирюльника и пьяницы они довольно неплохо справились с ролью почетного караула, – заметил Темпл.