Мудрость толпы

Орсо вздохнул, отбросил в сторону тряпки, которые предпочитал называть одеялами, и спустил ноги на холодный, склизкий пол.

Кровь и ад, ну и холодно же здесь было! Впрочем, холодно сейчас было всюду. Орсо доставляла извращенное удовольствие необходимость переносить те же лишения, какие терпели его менее удачливые подданные. Прежде у него было столько привилегий и столько чувства вины! Он чувствовал себя гораздо легче без необходимости нести этот двойной груз.

Хильди была занята, отстирывая его вторую рубашку – в холодной воде, разумеется, поскольку ничего другого им не предоставили. Закончив, она принялась развешивать ее сушиться возле решетки. Пару раз белье там замерзало – ткань становилась жесткой, словно картон.

– Отойди-ка от двери, девчонка, – сказал Хальдер, доставая ключи.

Орсо отвлек его внимание, театрально потянувшись.

– Вы знаете, моя матушка годами искала невесту, которая отвечала бы моему уровню, но мы так и не смогли обнаружить кандидатуру, которая бы в должной пропорции обладала выдающейся красотой, безупречным происхождением, проницательным умом, неземной грацией, тонкой дипломатичностью и безграничным терпением. – Он приложил руку к груди. – Если бы только вы попались нам в то время, капрал Хальдер, возможно, к данному моменту уже появилась бы на свет пара королевских наследников…

Хальдер уставился на него из-под своих набрякших век.

– Думаешь, ты такой остроумный мудак, да?

– Смех служит тонизирующим средством в тяжелые времена. Я забочусь о вашем же благополучии.

– Ну, там, куда мы пойдем, особо не посмеешься.

– В каком смысле? – спросила Хильди, хмуря брови.

– За его величеством послали.

Хальдер потянул на себя зарешеченную дверь.

– О черт! – Орсо с максимальной небрежностью прислонился к сырой колонне посередине погреба. – Неужели мне действительно так уж необходимо покидать свои апартаменты?

– Боюсь, что да.

– Хильди, скажи повару, чтобы приготовил утреннюю трапезу к моему возвращению!

И с этими словами он стремительно выскочил из погреба. Он знал, что его прислуга терпеть не может, когда он так делает. (Орсо гораздо больше нравилось называть их «прислугой», а не «тюремщиками».)

…Он не осознавал, насколько тепло в дворцовых подземельях, пока не вышел на открытый воздух.

– Ну и холодрыга у вас тут снаружи! – охнул он.

Сад стоял замерзший, каждая ветка каждого дерева была очерчена снегом, водосточные трубы были увешаны поблескивающими сосульками, кучи палой листвы с плюща, увивавшего дворцовые стены, сверкали морозными иголками. Зрелище могло бы быть прелестным, если бы он был несколько лучше одет, но, даже несмотря на то, что на нем были намотаны все тряпки, еще остававшиеся в его пользовании, морозный воздух все равно кусал за все части тела. Орсо не знал, что лучше: дуть на руки или держать их под мышками, и в результате остановился на том, что дул на левую, засунув правую под мышку, и через каждые несколько шагов менял их местами.