Плач Агриопы

- Но как?.. — управдом начал — и смешался: он совсем не хотел объяснять причин, по которым люди не замечают богомола.

- Разоблачение оптического обмана, — ухмыльнулся хозяин. — Эта комната — как лаборатория фокусника наоборот. В той создаются иллюзии, а здесь — разрушаются. Вообще, она не входит в стандартный набор помещений для штабных мобильных модулей, но в этот модуль я попросил её установить.

- Здесь подавляются паранормальные способности? — с неожиданной серьёзностью поинтересовался Людвиг. — Вудуисты впустую будут резать здесь кур, а медиумы — призывать усопших?

- Что-то в этом роде, — с одобрением подтвердил седовласый. — Но ничего фатального: никакой экстрасенсорной кастрации, проще говоря. Как только человек, со своим маленьким секретом, уходит отсюда, — этот секрет снова начинает приносить ему дивиденды. Всё просто. Ну так что, присядем, поговорим?

- У вас странная манера завязывать знакомство, — Павел выдержал холодный взгляд хозяина. — Вы рассказываете собеседнику о нём самом, но не считаете нужным поведать о себе. Хотя бы назовите ваше имя.

- Моё имя, — седовласый поскрёб пятернёй затылок — так по-бюргерски, так по-простецки, что показался в эту секунду доминошником-пенсионером. — Видите ли, какая закавыка… Я пообещал вам многое, в обмен на одну лишь, вот эту, встречу. Но все мои обещания остаются в силе, покуда вы не знаете моего имени.

- А если вы мне его назовёте — меня, конечно же, придётся ликвидировать? — спросил управдом, с наигранным мелодраматизмом.

- Ну отчего же — ликвидировать, — пожал плечами седовласый. — Просто тогда вам придётся работать на меня. Это, кстати, временами — чрезвычайно выгодно. Как это говорится: предоставляем расширенную страховку, покрывающую услуги стоматолога. Но, мне кажется, вы не очень склонны к сотрудничеству. Так что предлагаю перейти к делу. Если уж вам приспичило как-то меня называть — зовите, скажем, Оводом. Была такая книжка; авторства одной американки — Этель Войнич: в советских школах по ней писали сочинения. На родине, во всех сорока девяти штатах и одном федеральном округе — госпожа Войнич никому ни на что не сдалась. А мне книжка нравилась. Бодрила юное сердце. Зовите меня Оводом, я буду польщён. А теперь — расскажите вашу версию: отчего возникла и каким образом распространяется эпидемия, как нам справиться с нею. Не бойтесь книжных фраз: если придётся — говорите о грехе, о божьей каре, о дьявольском искушении. Всё, что угодно. Я уж точно не высмею вас.

- И это всё? — Павел, наконец, рискнул присесть на зыбкий световой куб и с удивлением ощутил его материальность. Больше того: сидеть было удобно, как будто на хорошо набитом, обтянутом дорогой кожей, стуле. — Это всё, что вам нужно? Вам не жалко времени на мистическую историю, каких печатают сотни в жёлтой прессе?

- Я умею довольствоваться малым. — Лицо седовласого сделалось каменным, грозным. Под маской добродушия просверкнул холодный, «породистый», гнев. — Вам же наплевать на жизнь, верно? На жизнь — в широком смысле этого слова. Вам же безразлично, что несёт эпидемия городу и миру — urbi еt orbi, как выразился бы римский понтифик. И вы не единственные равнодушные. Знаете, почему я уверен, что конец света — наступил, и наша цивилизация доживает своё в тупике времён? Да потому что Сатана — князь лжи. Понимаете? Его задача — погрузить мир в эту ложь, приучить людей не воротить от неё нос. И ему не нужны служители. Он не даст ничего за хорошую службу. Он наградит сатанистов ложью точно так же, как и праведников, поскольку ложь — единственная звонкая монета, которой он располагает, которую сам чеканит. Политика, реклама, мораль, медицина, семья — всё лживо. Цинично. Лицемерно. И вы, желая спасти дочь, даже не подозреваете, что лжёте: ваша дочь — часть мира, в котором живёт. Противопоставляя их друг другу, вы губите обоих.

- Неужели всё настолько плохо, что вы хватаетесь за соломинку? — Павел поёжился; от слов седовласого — вроде бы обычной высокопарной болтовни — веяло холодом, сводило зубы, как от ключевой родниковой воды. — Есть же эпидемиологи, — военные, на худой конец. Вылечите Босфорский грипп, или изолируйте больных. Неужели вы всерьёз верите в серебряные пули и видения? Кстати, изготовитель серебряных пуль — арестован. Вам известно об этом? Вы уже вытащили его из ментовки?

- Я знаю об этой проблеме, — ответил хозяин. — Полиция не арестовывала человека, по имени Владлен Струве — вы ведь его имеете в виду? В полицейской базе он до сих пор числится пропавшим без вести. Но я буду действовать без него. И без вас. И без любого из вашей случайной команды. Вот с ним. — Седовласый кивнул на Третьякова. А тот промолчал.

- Это правда? — Безмерно удивлённый, Павел перевёл взгляд на «арийца»: на циника, высокомера, немного сноба «арийца». — Ты собираешься остаться с ними? Ты ввяжешься в эту безнадёжную войну?

- Да, — Третьяков коротко кивнул. — Я так решил.

- Вы спрашивали: стоит ли хвататься за соломинку? — Овод взял слово. — Знаете… — он задумался, — у меня есть определённые возможности. Я пока счастливец: могу не выбирать лучшее или худшее из зол. Меня хватит на всё. Если появится вакцина — я сделаю так, чтобы люди получили её как можно быстрее. Если понадобится сжечь полгорода ради того, чтобы жила другая половина — я сделаю и это. Но сейчас не пришло ещё время ни для вакцины, ни для огня. А вот для историй, вроде вашей, — в самый раз. Я осознаю, что буду паршивым учеником. У меня не будет пули и пороха, чтобы убить болезнь. Но я отыщу обломки вашего чудесного оружия, мои люди проведут химическую экспертизу ствола. Возможно, изобретут какую-нибудь формулу, которая позволит выплавить пулю и изготовить порох, близкие к оригиналу. В конце концов, реставрацию никто не отменял. Если уничтожен подлинник — ему на смену идёт копия. Может, не самая удачная, но всё же лучше, чем ничего. Вы скажете: и обломков ружья — нет. Ладно: возьмём фотографии, описания. Будем делать хоть что-то. Экспериментировать. И молиться…

- Моя дочь… пьёт лекарство… — Павлу дорого дались эти слова: он смертельно боялся, что люди Овода лишат Таньку шанса на выздоровление… хорошего, выдающегося шанса… — Это лекарство… соорудил профессор Струве. Тот человек, в которого он превратился…. Но это не важно… Вы можете сделать химический анализ снадобья. Как я понимаю: для того, чтобы вывести формулу, достаточно одной капли.

- Спасибо, — серьёзно ответил седовласый. — Правда: спасибо. Но химия — непростая наука. Фармацевтика — тоже занятие не из лёгких. Могут понадобиться недели, чтобы повторить рецепт Струве. Но я займусь и этим.

- Вам кажется: и это не повод отказываться от изучения моей истории? Неужели и это — реально работающее лекарство от Босфорского гриппа — для вас не лучше возни с домыслами, видениями и фантастическим бредом?

- Ваша история — шанс, — Овод развёл руками. — Один из немногих. Может, самый ничтожный из всех. Но отказаться я не могу и от него. Итак, я обещал организовать вам эвакуацию. Начинайте ваш рассказ. Чем раньше он будет окончен, тем раньше вы с дочерью взойдёте на борт транспортного самолёта, подниметесь в воздух и отправитесь в другое полушарие. Документами я вас обеспечу.

- Стойте! — Павел неожиданно разозлился. Он не узнавал сам себя. — Я не отказываюсь вам помочь. Но всё, чем я могу быть полезен, — это своими — не то видениями, не то галлюцинациями. Вы ведь понимаете: в основе большинства конфликтов с реальностью — обычные расстройства психики? А я до сих пор не проверял даже, могу ли доверять тому, что вижу.