Неспящие

– Что нас ждёт на… свободе? – Ари с особенной иронией выделила последнее слово. – Вечное бегство? В лачуге живи, листком подтирайся?

– Тоже мне – принцесса, – закатил глаза Нат.

– А дядя Фебус? У нас лекарств ещё, дай боги, на неделю. Что потом?

– Соль ему поможет…

– Соль? Ты серьёзно? Та самая Соль, из-за которой всё началось? Та самая Соль, которая дрыхла трое суток, а теперь закрылась мрак знает где и носу не показывает? Чем она ему поможет? Быстрее отправиться на тот свет? Не все такие, как ты, Нат! Не всем здесь нечего терять!

– Так на хрена ты с нами попёрлась, если ты не такая? – сплюнул неспящий, глядя Ари прямо в глаза.

Фебус, молча наблюдавший за происходящим, медленно зашагал обратно к своему месту. Он с тяжёлым вздохом опустился в кресло и по привычке бросил взгляд на окно. Когда-то за ним шумел лес, теперь же резную раму укрывало старое одеяло. Нат быстро научил новых знакомых правилам выживания: будь там, где тихо, темно, и среди тех, кому можешь доверять. Нарушишь хоть одно из них – твоей свободе придёт конец. Если вообще останешься в живых.

Абео выскользнул на улицу и осторожно прикрыл за собой дверь. Лицо обдало холодным воздухом и свежевыбритую кожу защипало. Несмотря на тяжёлые условия, бореец не собирался сдаваться и первым делом, не без помощи Фебуса, отыскал в поместье Ностеров бритву и даже, к своему великому счастью, позабытый кусок мыла. Хотя отпустить густую бороду вместо небольшой бородки, привычной для Абео, было бы куда разумнее. Деревенским было бы сложнее его опознать, когда в Дальнюю Тропу нагрянут стражи порядка.

Они с Тори были единственными, кто мог отправиться в деревню, чтобы разжиться едой и лекарствами, а заодно послушать, что говорят люди. Правда, даже несмотря на отсутствие чёрных глаз, столь внезапные гости, «проездом» нагрянувшие в это захолустье, и так привлекли достаточно внимания. А если бы они принялись скупать припасы на семерых человек, беды уж точно было бы не миновать. Тори выступил, как всегда, с гениальным планом: половину купить, а остальное украсть. И как бы бореец ни противился, он, к своему сожалению, понимал, что Виатор Рэсис всё равно сделает по-своему. С ним или без него. Абео оставалось только сопровождать все его выходки молчаливым согласием и надеяться, что ему хватит оставшейся жизни, чтобы замолить грехи перед Звёзднорождёнными. Абео не мог не заметить, что в последние дни здорово размяк. Всегда верный законам и собственным убеждениям, он всё сильнее давал слабину, уподобляясь своим… разношёрстным соратникам. Но виной тому было отнюдь не дурное влияние – жизнь Абео изменилась в ту ночь на причале, и теперь рядом с ним была та, ради которой он готов был пойти на всё. Он и раньше был свято уверен, что отдаст за сестру жизнь, честь и всё до последней монеты… Но как же он ошибался. Абео было стыдно признавать, но именно появление Виатора в его жизни открыло ему глаза на то, как беспомощен он был перед ликом судьбы. Он верил, что всё можно изменить, если бороться на стороне закона и добра, таким, каким он его видел. Но Абео так и провёл бы отпущенные ему дни в скорби и пустых надеждах, не ворвись в его мир бесцеремонный парнишка, считающий, что он больше других знает о жизни. Теперь этот парнишка отсыпался после ночи, проведённой за сбором кукурузы на чужом поле, и даже вообразить себе не мог, какой отпечаток оставил в жизни одной маленькой борейской семьи.

– Будешь так долго гулять, пропустишь, как Ари и Нат опять ругаются, – окликнул Абео сестру. – Не замёрзла?

Ривер обернулась на голос, невольно улыбнувшись:

– Нет, конечно. Я же северянка.

Она стояла посреди заросшего плющом виноградника, перебирая пожухлые от холода листья. После роковой ночи на Луналии она, как и Соль, проспала почти три дня. И, несмотря на усталость, всё ещё лежащую на её плечах, словно тяжёлый промокший плащ, Ривер уже чувствовала себя хорошо. От смертельного ранения не осталось и следа, и только душевная боль никуда не делась. Смерть Хил сильно ударила по всем, кому довелось оказаться рядом в ту ночь.

– Думаешь отыскать виноград? – подначил её брат, подойдя ближе.

– Абео, мне ведь не три года, – рассмеялась Ривер. – Просто эти листья… такие необычные. Дома таких не было.

– В Монтисе?

– И на острове тоже.

Ривер задумалась. Если посчитать, она провела в Монтисе всего три года из шестнадцати лет своей жизни. Три самых беззаботных и счастливых года… Но может ли она называть этот город домом? Оставаясь борейкой до мозга костей, Ривер уже давно не помнила ни тёплых аурных труб на улицах, ни песен вьюги за окном. Она выросла среди неспящих, научилась читать и писать, получила свою первую работу и даже однажды подумала, что влюбилась… Всё это произошло за много миль от места, где осталось её сердце.

– Как там Соль? – вдруг вспомнил Абео. – Слышал, она вчера проснулась, пока мы были… в деревне.

– Проснулась, – помрачнела Ривер. – Ни слова никому не сказала и сразу потащилась к океану. Не знаю, что она там собиралась разглядеть в такую темень… А потом закрылась на маяке и никого к себе не впускает. Я ей в обед еду приносила, но она мне не открыла.