Увы, случиться этому было не суждено – вся морская жизнь так и осталась цвести на юге, оставив следы несостоявшегося величия мирно догнивать в тишине эврийских берегов. Впрочем, большинство местных жителей вздохнуло с облегчением: эврийцы никогда не любили больших шумных городов и золота, за которым всегда тянется столь чуждая им суета. Так и маяк близ Дальней Тропы остался лишь памятником несбывшихся надежд о покорении бескрайних вод. Но нет худа без добра: землю возле него несколько десятков лет назад выкупили знатные виноделы, возведя там летнюю резиденцию. Деревенские любопытно косились в сторону новых соседей: кто-то возмущался прихотям богатеев, другие же, напротив, искали в этом плюсы. В конце концов, виноградники – это не фабрика и не лесопилка. Никаких неудобств и хорошее вино по невысокой цене! Чем не праздник?
Виноделы провели в поместье несколько сезонов, но сразу после войны почти перестали здесь появляться. Ещё через некоторое время дом выставили на продажу, но, очевидно, людей с такими деньгами в этих местах и в помине не было, а столичных господ едва ли привлекали разваливающийся маяк и кучка фермеров под боком. А потому поместье по сей день дремало среди сосен и клёнов, покрываясь пылью и молчаливо ожидая своих хозяев, хоть и было очевидно, что они не вернутся.
– Сколько лет, – улыбнулся Фебус, тяжело поднявшись с места и хромая через гостиную. Со светографии в треснувшей рамке на стене из-под слоя пыли ему широко улыбалась черноволосая женщина в голубом платье. Старик оперся на трость и, прищурившись, растянул сухие губы в ответной улыбке.
– Дядя, не вставай, – строго отчитала его Ари. – Возвращайся к себе.
Побег с острова здорово подкосил старого кабатчика. Его здоровье, и без того не отличавшееся крепостью в последние годы, окончательно дало сбой. Помимо измождённости дальней дорогой, Фебус простыл и теперь то и дело срывался на сухой грудной кашель. Морские путешествия и ночные походы через лес – не самое лучшее приключение для пожилого человека.
– Уверен, твоя мать ничуть не изменилась, – отмахнулся Фебус, продолжив рассматривать светографию на стене. – А вот отец наверняка стал стар и уродлив, как шестилапая крыса. Кха!
– Дядя! – смутилась Ари.
– Брось, – осадил её кабатчик, подавив приступ удушающего кашля. – Неужели ты не скучала по гнёздышку Ностеров?
– Я здесь почти не бывала, ты знаешь. Это ты здесь молодость прожигал. – Она покосилась на пустые винные бутылки в дальнем углу.
– Деревенская шпана, – с презрением бросил Фебус. – Удивлён, что от погреба вообще что-то осталось.
Неспящие обосновались здесь четыре дня назад – идти дальше было бы самоубийством. Аструм гудел новостями о мятеже на Храмовом Острове, а все эгеры оказались под особо пристальным наблюдением властей. В больших городах невозможно было шагу ступить, чтобы не наткнуться на золотую маску или искателя, а госпитали оцепили так, словно в них хранилось по меньшей мере смертельное оружие. Так оно и было в некотором роде, только сами неспящие об этом пока не знали. Если раньше эгер мог хоть как-то проскользнуть мимо стражей, то теперь на каждом посту, вокзале или даже при входе в кабак прямо перед любым прохожим мог в мгновение ока вырасти человек в форме, и сохрани боги, если его глаза оказывались укрыты ночной чернотой.
– Даже жалко будет покидать такие хоромы, – присвистнул Нат, откинувшись в кресле-качалке. – В сгоревшей деревне вам после такого точно не понравится.
– Ты опять начинаешь? – зашипела на него Ари.
Как только беглецы оказались в безопасности, мнения разделились. Нат был доволен собой и теперь собирался вернуться домой, на восток. Он понимал, что сообщить о гибели Хил будет непросто, но жизнь продолжалась, и под его ответственностью оказались трое потенциальных членов общины, которых нужно было протащить через всю империю. Ари же настаивала, что вся эта затея от начала и до конца была ошибкой, и день и ночь пыталась убедить Фебуса вернуться обратно и сдаться властям.
–
– Ложь и провокация, – фыркнул Нат, отклонившись в кресле так сильно, что едва не завалился назад. – Ты всегда веришь газетам?
– Других источников у меня нет. И раньше не было, – буркнула Ари. – С чего бы мне им не верить?
– А с того, что они в штаны наложили, вот с чего. Думаешь, все наши так просто встали и побежали снова пить эту ссанину? Да в жизнь не поверю!
– А я поверю, – возразила Ари. – Ты видел, что там творилось! Я не уверена, что они вообще живы…
Она нервно сглотнула и отвела взгляд. На глазах навернулись слёзы, но она быстро захлопала ресницами, отгоняя минутную слабость.