— …Эй, Мартенок! Эй, ты живая?! — Голос испуганный, истеричный. Макса? Макс не знает, что такое страх, он бесстрашный…
— Живая, кажется. — Лицо Макса двоится и даже троится, от этого голова кругом. Надо попробовать сесть.
Не получается. Из-за дикой боли в ноге, кажется, даже останавливается дыхание. Всего лишь перелом, такая скромная плата.
Она ошиблась насчет платы. Как же сильно она ошиблась!
— Черт! Черт!! Черт!!! Да откуда же он взялся! — Макс отстегивает парашют, его руки дрожат.
— Кто?
— Он!
Ей достаточно всего лишь повернуть голову, чтобы его увидеть. Он совсем рядом, только руку протяни…
Парень… Руки раскинуты в стороны, как крылья птицы, круглое лицо залито кровью, стекла очков разбиты, острый осколок впился в щеку. Кудрявые волосы тоже в крови, кровь стекает на меховой воротник куртки, черной лужицей поблескивает на земле.
— Это я его? — Собственная боль затихает, уходит на второй план, сил хватает доползти до парня, расстегнуть куртку, прижаться щекой к груди.
Тук-тук… слабо, едва слышно!
— Макс, он живой еще!
— Живой, но не жилец. Ты голову его видела, сеструха? Не жилец! Все, кранты, кирдык… Кто ж думал, что он выскочит, что ты на него налетишь? Кто ж думал, что все так хреново закончится?..
— Макс! — Крик вырывается изо рта облачком пара. — Макс, может, ему еще можно помочь! Может, «Скорую» вызвать!
— Вызовем. Обязательно вызовем. А пока ну-ка, Мартенок, давай к машинке!
Руки Макса причиняют невыносимую боль, гасят мысли и чувства.
— «Скорую»… он живой еще…
— Разберемся, сеструха. Сваливать нужно, пока никто не видел. Ты только не вырубайся, не хватало еще, чтобы ты… — Слова тонут в благословенной тишине, забирают с собой боль.
Марта пришла в себя уже в поместье, вскинулась, пытаясь сесть, заорала от боли.
— Допрыгалась? — Ната сидела в кресле напротив, смотрела внимательно, словно видела внучку впервые в жизни. — Довольна?