– Я нашла ее здесь. На этом полу. С перегрызенным горлом. Как вы думаете, мисс Ваерти, мистер Уоллан, какой-либо лесной зверь мог бы проникнуть сюда, на башню?!
Она не ждала ответа, вопрос был риторическим.
– Книги, – сестра Мариса кивнула на стеллажи, – отсутствовали многие. Кое-что мы восстановили, кое-что нет. Полиция… – стиснутые пальцы побелели, – вернула нам тело с явной неохотой, но для нас важно было хотя бы похоронить матушку так, как… – ее голос сор-вался.
Несколько секунд сестра Мариса глубоко дышала, после вернулась к рассказу, вновь говоря спокойно, сдержанно и взвешенно:
– У матери настоятельницы Исабель был дневник.
Она подняла взгляд на меня и мне же сказала:
– Ни я, ни кто-либо из тех, кому я могла бы доверять, прочесть его не смогли. Но там что-то важное, что-то важное настолько, что мать-настоятельница хранила его даже не в своем кабинете – а в моей спальне.
– П-п-почему? – вопрос задала не я, я бы не решилась, его озвучила миссис Макстон.
– Потому что я ее дочь, – как-то очень буднично ответила сестра Мариса. – И об этом я узнала всего за несколько часов до ее смерти.
И вот тогда вопрос задала уже я:
– Ваша мать вела себя странно? Была бледна, у нее была неровная походка и единственное желание – запереться где-нибудь в месте, которое она считала своим?
Монахиня взволнованно посмотрела на меня и кивнула.
И почти сразу, осознав, что здесь все не так просто, спросила:
– Что это было?
– Исходя из вашего описания – ментальная магия, – мгновенно ответила я.
И подавшись вперед, задала уже следующий вопрос:
– Почему она не рассказывала вам о вашем родстве до этого?
Сестра Мариса явственно не желала отвечать на этот вопрос. А я просто была обязана донести до нее:
– Понимаете, если она получила приказ на самоуничтожение, это стало ее главным приоритетом в жизни. Но если у человека есть неразрешенная задача, проблема, тайна желание поступить правильно, которые имеют для него огромнейшее значение, на какой-то момент они отодвигают неумолимую гибель, понимаете?
– Не совсем, – очень тихо ответила монахиня.