Монахиня оборвала себя, а затем тихо добавила:
– Я благодарна дракону за это, но только за… это.
Она поднялась, прошла несколько шагов, в растерянности остановилась, комкая платок, а затем спросила:
– Что вам известно о магах старой школы?
– Немногое, – была вынуждена признать я.
– А… язык? – с трудом уточнила сестра Мариса.
– Сносно могу читать, понимаю, разговаривать едва ли, – предельно честно ответила я.
Монахиня кивнула и вышла.
Почти сразу после нее вошел мистер Уоллан, и первыми его словами были:
– Здесь полиция. Я слышал голоса внизу.
Хотела спросить: «Им известно, что мы здесь?», но дворецкий опередил, сообщив:
– Они остановили миссис Макстон, с ними этот ваш Нарелл. И там лорд старший следователь.
Мы переглянулись. Медлить не было ни смысла, ни возможности.
Мы торопливо спустились вниз, и едва вышли в просторный монастырский холл, увидели Давернетти, преградившего путь миссис Макстон и вообще нагло утащившего чашку с чаем с ее подноса, причем дракон пил чай, издевательски поглядывая на возмущенную экономку и мать-настоятельницу, растерянно застывшую посреди холла.
Я поняла, что следует немедленно предпринять хоть что-то.
– Вы обещали мне молитвенник, – напомнила я, игнорируя попытку Давернетти перехватить меня.
Он начал было решительно двигаться в моем направлении и… получил стремительно увеличившуюся иллюзию улыбки на своем лице, внушительную настолько, что ему пришлось остановиться – она уже весь вид загораживала. Послав лорду старшему следователю язвительную ухмылку, я подошла к сестре Марисе, и вместе с ней мы скрылись в коридоре, ведущем в жилые помещения монастыря.
– Молитвенник, – сухо произнесла женщина, передавая мне потрепанный томик. – Он принадлежал моей маме, берегите его.
– Я постараюсь, – это все, что я могла обещать.
– Сказать больше я не смогу – печать, – с ненавистью к правоохранительным органам добавила мать-настоятельница.